Каждый их шаг в атаке был шагом к подвигу

Отечественная война народа Абхазии: Мартовская операция


Как известно, недавно состоялось перезахоронение останков шести абхазских воинов, погибших в ходе Мартовского (1993 г.) наступления нашей армии.

Это событие вновь вернуло нас к героическим и печальным дням войсковой операции, со времени которой минул 21 год. Лаконичные строки истории Отечественной войны народа Абхазии сообщают: 15-16 марта 1993 года абхазские войска предприняли еще одну попытку штурмом освободить столицу своей страны, форсировав реку Гумисту в нижнем ее течении; после упорных боев на западных окраинах, в пригородах Сухума подразделениям Абхазской армии пришлось отойти на прежние позиции с большими потерями...

Однако, понеся потери, наши подразделения не были сломлены духом, воины обрели силу возросшего мужества и стойкости. Эта наступательная операция ярко продемонстрировала самоотверженность абхазских бойцов и добровольцев и готовность пожертвовать, если надо, и жизнью во имя свободы и независимости Апсны.

Память истории непогрешима. Тем более когда свидетельствуют о былом сами участники сражений. Приведем несколько воспоминаний. Увы, не все их авторы дожили до наших дней. Особая ценность этих воспоминаний в том, что изложены они вскоре после тех ратных событий, и в том, что это – неотредактированная, так сказать, память.

Леван Дитович Ходжава, боец спецподразделения «Беркут», награжден медалью «За отвагу»: «Той мартовской ночью наша группа в числе первых форсировала реку Гумисту. Выходили мы в районе висячего моста, возле центральной шоссейной дороги. Дошли до поворота на Ачадару. По пути напоролись на вражеские мины. Многие ребята подорвались на них. Но все-таки добрались до «Зеркала» – местечка с дорожным знаком на той дороге. Это было в 2 часа ночи. Начался сильный бой. Обстреливали нас практически из всех видов оружия. Потери были большие. Ранило в голову Гарика Кучуберия. Его мы вытащили, выходя из окружения, лишь на рассвете вместе с Валерой Мхонджия (Бронедед). Я вытащил с поля боя еще и раненого Леву Дащяна, родом из Гантиади. А Славик (Мегон) Ходжава с ребятами вышел только на третий день. В этой операции мы потеряли до пятнадцати наших боевых друзей»...

Заканбей Георгиевич Джугелия, боец батальона «Шаратын», кавалер ордена Леона: «В Мартовском наступлении я участвовал, будучи пулеметчиком. Командовал нашим батальоном «Шаратын» Руслан Кулава. Командиром роты был мой младший брат Назыбей Джугелия, который воевал со дня создания своей группы. Перед батальоном стояла задача: в пять часов утра 15 марта пересечь верхнеэшерский мост и через объездную дорогу выйти на улицу Чанба. Но, когда оказались на трассе, увидели, насколько опасна ситуация – с сопки, возвышающейся над дорогой, вели огонь грузинские пулеметчики. Я сумел подняться метров на сто выше трассы и, засев между бетонными плитами, открыл огонь по вражеским пулеметным точкам, чтобы прикрыть наших бойцов. С шести утра до семи вечера выходил батальон из этого места, неся при этом потери. Во время боя мне доставили боеприпасы, стволы для ПКМ. Я сжег четыре пулеметных ствола, пока наши вышли из-под огня противника.

Когда стало темно, мы использовали дымовые шашки, и под этой дымовой завесой батальон отошел вверх. В момент боя ко мне сумела пробраться медсестра Ирина Завьялова, которая перевязала мне обожженную руку. А доброволец из Кабарды, имени его не помню, стал заряжать мне пулеметные ленты (позже он погиб от снайперской пули). Батальон сумел отойти к блиндажу, но и он обстреливался из всех видов оружия. Ранило комбата Р. Кулава и двух командиров рот. Когда мы вышли на связь, получили приказ организовать отход оставшихся бойцов с утра 17 марта. Так как командиры подразделений были ранены, я принял командование на себя и с десятью бойцами, среди которых был и гранатометчик Джонуа (Малыш), стал спускаться к висячему мосту, вниз к реке. Но на подходе к ней рядом со мной взорвался снаряд. Повредило позвоночник. Пришел в себя уже в Гагрском госпитале»...

Астамур Владимирович Цабария, боец 8-й роты 3-го мотострелкового батальона, кавалер ордена Леона: «Гумисту мы форсировали 15 марта около нижнеэшерского железнодорожного моста. Реку переходили в середине ночи, цепью по 5-6 бойцов, одевшись в форму химзащиты, а выйдя на противоположный берег, сняли с себя комбинезоны. Нас было до ста пятидесяти бойцов. Короткими перебежками стали продвигаться к позиции противника. Неожиданно некоторые ребята, наткнувшись на минное поле, стали подрываться. Раздавались взрывы. У многих поотрывало конечности. Виталику Аристава оторвало ногу, Зурику Кархалава – тоже ногу. Погибли Эдик Касландзия, Борис Инапшба, Чичико Горзолия, Руслан Лагвилава, Вова Кутелия, Эдик Шанава – ему было 19 лет. Меня ранило осколками в лицо, в левую руку и в левую ногу.

Несмотря на эту неудачу, мы продолжали продвигаться поближе к врагу. Но оказывается, под стеной, которая была перед нами, находились пулеметные дзоты, и из них нас стали расстреливать в упор. Отстреливаясь, мы сумели укрыться в котловане. Мы поняли, что наша операция захлебывается, но тем не менее вели из котлована огонь по противнику. Расстояние до противника было метров сорок-пятьдесят. Но, кроме того, нас обстреливали с других позиций – из учхоза и сверху. От снайперской пули погиб находившийся рядом со мной командир роты Тариэл Тапагуа. К рассвету под прикрытием наших бойцов из-за реки мы попытались отойти. Но из-за шквального огня не сумели этого сделать. Лишь только к вечеру второго дня под прикрытием вертолетов и опять же огня с наших позиций сумели вернуться, перейдя реку. Погибло много ребят. Но мы сумели перенести только тело погибшего Эдика Шанава. Сын командира роты Тапик Тапагуа перед отходом поцеловал отца в лоб, прося у него прощения за то, что оставляет его здесь, на территории, занятой врагом... Но и во время форсирования реки некоторых бойцов унесла вода»...

Зурик Ладикович Гиндия, рядовой 3-й роты 2-го батальона: «Во время наступления при подходе к «Зеркалу» молодой боец по фамилии Анкваб (имени, к сожалению, не помню), видя, что нашим гранатометчикам не удается подбить вражеский танк, выскочил из укрытия, взобрался на этот танк и закинул гранату в открытый люк. Это было проделано им молниеносно.

Некоторые из наших бойцов дошли с боями до поворота, но видя, что нет общего наступления, вернулись обратно. В этой операции погибло у нас до пятидесяти бойцов. Пришлось нам захоронить их там же, рядом с гаражом, где мы держали оборону. Перенесли только одного погибшего бойца – Кортава. И около пятнадцати раненых. Среди тех, кого я переносил на своих плечах, – Адлейба Тимур и Сабуа из Пицунды. Когда я вернулся в следующий раз, чтобы перенести своего раненого командира Закана Маршания, то у реки его уже не было. Он считается пропавшим без вести»...

* * *

Наступление... В сознании воина с ратным опытом оно начинается раньше приказа подняться в атаку. Бывалый воин заранее предполагает, как ему придется действовать, если враг окажет яростное сопротивление, а если перед ним водное препятствие, то изучит мысленно ориентиры надежных для укрытия мест на противоположном берегу, просчитает холмы, с которых вероятнее всего можно ожидать пулеметного и гранатометного огня, и все другие точки рельефа, где могут быть сосредоточены огневые точки противника.

У многих из тех, кто участвовал в мартовском штурме Сухума – и солдат, и полевых командиров, не было такого опыта. Еще вчера они только вступали во взрослую жизнь и готовились взять в свои руки собственные судьбы. Но выпало так, что судьбы эти пролегли через войну, а фронтовым «дебютом» стала Мартовская операция.

Перед ними ярилась река, казавшаяся мрачной в те дни. Они шли в туман, устилающий Гумисту. Шли, забыв про опасность и преодолевая чувство самосохранения. Им приходилось действовать в непредвиденных условиях, о чем и повествуется в приведенных воспоминаниях, хотя, конечно, представленные в них эпизоды являются лишь фрагментами штурма.

Но порыв абхазских воинов, пусть и не постигших еще всей сложной военной азбуки, был неукротим. Нет слов, которыми можно было бы оценить самоотверженность, проявленную каждым бойцом. Это был шаг к подвигу. Но и шаг, увы, к черте, разделяющей живых и павших...

Они были дерзки, как нарты, и красавцы, как боги войны, – это сказано о них, воинах Апсны – участниках Мартовского наступления. Героические свершения во имя свободы Отечества возвышали их души. Плацдарм, занятый в те мартовские дни нашими подразделениями, стал территорией подвига. И обретенное в столкновениях с врагом умение отражать его напор, умение побеждать не могло не сказаться во все последующие дни войны. Неслучайно Мартовская операция вошла в историю Отечественной войны как одна из самых значительных, явив образец решительности и несгибаемости наших бойцов и командиров.

Время поглощает события, факты, оставляя в памяти народа лишь самые яркие из них. Таковым и стало Мартовское наступление. Впереди была Победа, и воодушевляющее приближение ее несли в себе и уже те два весенних дня...

Два героических дня.


С. Тванба
(В материале приведены воспоминания, изложенные в сборнике Р. Ходжава «Хроники Отечественной войны народа Абхазии 1992-93 гг.»)