Фазиль Искандер: Очеловечивание человека

(Российская газета - архив 2004 г.)

Беседа о гармонии, смехе и поэзии дома

Его доброжелательность обескураживает. Ее не истощили ни известность, ни занятость, ни годы - через два дня писатель празднует 75-летие. Положительный заряд, который выносишь из разговора с ним, хранит тебя талисманом еще долгие часы.

Фазиль Искандер - из тех писателей, которые позволяли себе роскошь сохранять независимость даже в самые неподходящие для этого времена. Его уберегали место рождения и чувство юмора. Искандер родился в Абхазии, и его творчество чудесно вписывалось в доктрину о "дружбе народов". И еще он писал смешно - и вершители судеб как бы не воспринимали его всерьез. В итоге литературная судьба Искандера сложилась счастливо. Писательскую славу ему принесла сатирическая повесть "Созвездие Козлотура" (1966), и позднее он не раз возвращался к сатире - в годы перестройки все наперебой цитировали его афоризм: "Наш страх - это ваш гипноз", из философской сказки "Кролики и удавы". И все же главной книгой Искандера стал роман "Сандро из Чегема". В новеллах о Сандро, как и в рассказах о мальчике Чике, много теплого веселья, которое легко перетекает в печаль, но никогда - в безысходность. А потому в прозу Искандера погружаешься с удовольствием и живешь в ней, как в светлом и уютном доме, из которого не хочется уходить. Сегодня возможность погостить в этом гостеприимном доме есть и у читателей "РГ".

Песня о детстве

- "Сандро из Чегема" - роман, или, если угодно, эпос, об абхазцах. Но читают и любят "Сандро" далеко за пределами Абхазии. В чем тут секрет?

- Да, "Сандро из Чегема" широко известен и в Америке, и в Японии. В "Сандро" воспета патриархальная Абхазия и звучит поэзия патриархального общества. Читатель тоскует по такому гармоничному миру, с одной стороны, с другой - в "Сандро" он узнает реалистические детали истинной жизни, в которой есть место и лукавству, и коварству, и обману. Поэтому "Сандро" - произведение и о современности, и о детстве человечества. Мне кажется, это соединение дает чувство правды и чувство гармонической законченности, о которой тоскует всякий человек.

- Между Сандро и Чиком существует какая-то связь?

- Да, между ними существует философская связь. "Сандро" - это детство человечества. "Чик" - это тоже детство, но одного мальчика.

- Почему тема детства для вас так важна?

- Детство формирует человека, и многие впечатления детства становятся основой характера взрослого человека. В этом смысле детство - это основа будущего взрослого человека. Кроме того, в рассказах о Чике моя сверхзадача состояла в том, чтобы воодушевить читателя поэтичностью детства. Конечно, в детстве бывают и трагические моменты, но я их почти не касался. "Чик" - это песня о детстве. Я хотел, чтобы моего - и взрослого, и юного - читателя это вдохновляло и давало силы на жизнь.

Сейчас трудно войти в абхазский дом

- Вы ощущаете себя русским писателем?

- Для писателя его национальная принадлежность в конечном итоге определяется языком, на котором он пишет. Я пишу по-русски. И я - русский писатель, но певец Абхазии.

- Как к вам относятся соотечественники?

- Очень хорошо, они испытывают патриотизм и радость от того, что я открываю глаза широкому читателю на нашу маленькую Абхазию. Раньше я бывал в Абхазии каждый год, но после войны бываю намного реже. Хотя в прошлом году был и в этом - собираюсь. Когда я приезжаю, всегда общаюсь и с интеллигенцией, и с народом.

- Как сейчас люди себя там чувствуют?

- Они живут в некоторой тревоге. Война была чудовищная, грузинские войска прошли за один день от Ингури до Сухуми, поскольку никто даже не мог оказать им сопротивления. Но пока грабили Сухуми, абхазы подготовили оборону, и с тех пор грузинские войска терпели одно поражение за другим, пока не ушли. Но многие погибли: сейчас трудно в абхазский дом войти, особенно видеть портреты мальчиков, почти школьников, которые взяли в руки оружие и погибли.

- Вы скучаете по Абхазии?

- Остается какая-то ностальгия, но писателю она даже необходима, это делает его перо более лиричным и сильным.

Религиозные конфликты надуманы

- Почти все ваши герои - мусульмане, а вы - христианин. Как это сочетается?

- Христианство пришло в Абхазию в VI веке. Абхазия стала христианской, долгое время находилась под влиянием Византии, но в ХV веке Византия пала, и тогда началось сильное влияние Турции. Так возникло абхазское мусульманство. Абхазы действительно часто говорят: "Аллах", но это во многом условно. Я не видел в Абхазии ни одного мусульманского храма. Сейчас часть абхазов себя считают мусульманами, часть - христианами, хотя христианство развивается более бурно.

- Две религии легко сосуществуют в одном народе, на одной улице?

- Конечно, народ к этим вопросам относится просто. Все эти религиозные конфликты во многом надуманы.

Над погибшими не смеются

- Что дает вам, как писателю, чувство юмора?

- Я думаю, юмор дает очень многое. Юмор поправляет промахи жизни. Поэтому тексты, насыщенные юмором, так близки читателю.

- Однако русские классические писатели, как правило, серьезны. Почему это так?

- Я не думаю, что это так. Много юмора у Пушкина, своеобразный юмор есть у Достоевского. А у Гоголя! Совершенно гениальный юмор, хотя в итоге его трагическое мироощущение эту веселость поглотило...

- Наша политическая реальность - повод для смеха?

- Если над недостатками страны хочется смеяться, значит, страна еще может выздороветь. Если смеяться над недостатками страны не хочется, значит, она уже погибла. Над погибшими не смеются.

- А над чем вам хочется смеяться сегодня?

- Над очень многим. У нас - переходный период, мы движемся от тирании к демократии, много недостатков осталось от прежней жизни, сильно искажается внутренняя сущность демократии. Так что политикам нужно бороться за чистоту демократического государства, а не политики должны набираться терпения. А писатели могут смеяться над недостатками новой жизни, например, над фантастическим по своей наглости новым классом чиновников - буржуа...

Поэзия достигнутой гармонии

- Вы пишете и стихи, и прозу, кто же вы в большей степени - поэт? Писатель?

- Я над этим не задумываюсь. Я начинал как поэт, издал несколько поэтических книг. Прозу начал писать сравнительно поздно, в тридцать лет. Но постепенно проза все больше и больше меня захватывала, основное время стало уходить на прозу, хотя и с поэзией я не прощался. До сих пор пишу и стихи, и прозу.

- В одном из эссе вы написали, что существует литература дома и литература бездомья. Сегодняшнюю литературу можно оценить по этим критериям?

- Я думаю, всю мировую литературу можно оценивать по этим критериям, сегодняшнюю - тоже. Если вы помните мои рассуждения, в русской литературе довольно четко проявилась поэзия дома и бездомья. Пушкин - дом, рядом Лермонтов - бездомье, Толстой - дом, рядом Достоевский - бездомье. Ахматова - дом, Цветаева - бездомье. Это совсем разные типы. Писатель дома бывает мудрее, писатель бездомья бывает умнее. Писатель бездомья не задумывается о доме, пока он не гармонизировал весь мир. А писатель дома видит гармонию в доме и пытается постепенно гармонизировать все вокруг. То есть это поэзия достигнутой гармонии и поэзия тоски по гармонии.

- Вы проснулись утром. Ваша первая мысль?

- Я просыпаюсь с одной и той же мыслью: удастся ли мне сегодня поработать творчески?

- Над чем вы работаете сейчас?

- Понемногу что-то записываю, мысли, афоризмы.

- Из каких побуждений вы пишете?

- В творчестве главное - это внутренняя потребность, но эта внутренняя потребность в какой-то мере редактируется чувством долга. Я считал всегда своим долгом помогать человеку взбодриться в этой трудной жизни и быть достаточно добрым, достаточно честным. А вообще конечная задача искусства, как и религии, - очеловечивание человека.

Текст: Майя Кучерская

04.03.2004