АБХАЗИЯ - ТУРЦИЯ: ОТНОШЕНИЯ, КОТОРЫХ НЕТ

Присоединение Абхазии к санкциям против Турции - поворотный пункт в отношениях нашей страны с соседом через море. Но, если об истории новейших отношений нашей страны с Россией или Грузией можно написать тома книг, то взаимоотношения с Турцией - фантом. Термин "абхазо-турецкие отношения" есть, а реального содержания у него нет.

20 января Сухум ввел конкретный пакет ограничительных мер в отношении Анкары. Есть политическая часть пакета санкций, в которую входят, в том числе, ограничения на деятельность неправительственных организаций, созданных резидентами Турции, либо так или иначе аффилированных с этой страной. Есть пакет ограничительных мер экономического характера, который включает в себя в первую очередь санкции на импорт определенного списка турецких продуктов питания.


Таким образом, мы можем сказать, что процесс присоединения Абхазии к российским санкциям против Турции состоялся. Это событие, кажется, первый прецедент, когда на практике реализован пункт Договора о союзничестве и стратегическом партнерстве о скоординированной внешней политике РФ и РА.
В целом, здесь все понятно. Но сама эта тема о присоединении Абхазии к российским санкциям в отношении Турции вызывает необходимость рассмотреть значительно более широкий комплекс, то, что мы можем назвать "абхазо-турецкими" отношениями. Хотя сразу нужно делать оговорку - в институциональной политике не может существовать такого понятия как "абхазо-турецкие" отношения, поскольку никаких даже неофициальных, но стабильных каналов связи между политической и управленческой средой Сухума и Анкары не существует. Правильнее было бы сказать, что существуют отношения в бизнес-среде на уровне гражданского общества, в основном, конечно, это связи с диаспорой.

Прежде чем перейти к более широким вещам, стоило бы проанализировать последствия присоединения Абхазии к санкциям против Турции. Вообще, склонность к преувеличению последствий тех или иных ограничительных мер всегда присутствует в оценках аналитиков в подобных ситуациях. Например, в Европе и США многие были уверены в неизбежном "падении России" в течение нескольких месяцев после введения санкций в 2014 году. Понятно, что ограничительные меры несут убытки, но обычно речь идет о негативном воздействии на те или иные отрасли экономики.

Ясно, что издержки, связанные с ограничением на импорт тех или иных товаров из Турции, будут с течением времени минимизированы за счет переориентации поставщиков на другие рынки. Кроме того, надо иметь ввиду, что существенное сокращение объема поставок товаров из Турции в Абхазию происходит не сейчас, а случилось год назад, когда резко подскочил курс доллара по отношению к рублю. Уже тогда предприниматели жаловались на неконкурентоспособность многих турецких товаров на абхазском рынке, цены на которые отталкивались от курса доллара и проигрывали аналогичным российским товарам.

Было бы неправильным считать, что в Турции не заметили "абхазского демарша" - присоединения к российским санкциям. В турецких СМИ были материалы на эту тему. В нашем общественном мнении, среди тех, кто скептически отнесся к присоединению Сухума к санкциям, укрепилось понимание того, что это может вызвать "обратную реакцию", ухудшив конечно не турецко-абхазские отношения, которых нет, но положение диаспоры, или поставив под сомнение продвижение в Турции тех или иных задач под патронажем официального Сухума.

Официальная Анкара в течение многих лет значительно чаще, чем другие страны, заявляла и заявляет о поддержке так называемой территориальной целостности Грузии. И это не пустые в этом случае слова. Турция всегда играла, играет и будет играть очень весомую роль в Закавказье. Резкое, почти до уровня объявления войны, ухудшение российско-турецких отношений произошло только сейчас. Но в нашем регионе Анкара и до этого не была союзницей России. В первой половине прошлого десятилетия, еще до войны в Южной Осетии, но уже после того, как Москва принципиально развернулась в сторону поддержки Абхазии и ЮО, на юге Кавказа сложились две оси военно-политического и торгово-экономического влияния. Одна из них - с севера на юг - условно, Москва-Сухум(Цхинвал)- Ереван. Вторая - с востока на запад - Баку-Тбилиси-Анкара-Европейский Союз.

В этой конфигурации Турция играет ведущую роль - своего рода "модератора" связи Южного Кавказа с Западом. И эта ее лидирующая роль обеспечивается, разумеется, за счет влияния в Грузии и Азербайджане. И разумеется, если бы Анкара каким-то образом вела некую "мягкую" политику по отношению к Абхазии, ее влияние на Грузию радикально сократилось бы. Как бы нам не было неприятно, но Тбилиси для Анкары более внушительный "кейс", нежели Сухум.

В абхазском восприятии Турции есть некая "ошибка атрибуции". Игнорирование этой страной существования Абхазии принято считать "особой политикой", которая выходит за рамки западного консенсуса о непризнании новых государств на постсоветском пространстве. На самом деле ничего такого нет. Просто мы не знаем политической ментальности и культуры этой страны. Мы живем в постсоветском пространстве, понимая более или менее модели принятия политических решений у нас, в России, или еще где-нибудь. Но в Турции все это работает по другому.

Если совсем кратко, в турецкой политике существует полнейшая презумпция денег. Все сколько-нибудь важные политические решения, или решения в области экономики или внешней политики, диктуются соображениями финансовой целесообразности. Самый лучший пример из новой реальности, это полуоткрытая граница с теми территориями Сирии, где правит ИГИЛ. Анкара сквозь пальцы смотрит на "дырявую" границу не потому что очень близка к исламским фундаменталистам, а потому что оттуда приходит дешевая нефть.

В нашем случае, турецкие сухогрузы приходят в абхазские порты не потому что есть какая-то особая политика, а потому что власти страны закрывают глаза на этот трафик, так как это приносит доход. С точки зрения турецкого законодательства, эти суда не покидают территориальных вод Турции. Они и швартуются в турецких портах вне зон таможенного досмотра. Была правда и другая практика, когда турецкие суда плыли сначала из Абхазии в российские территориальные воды, а уже оттуда в Турцию. Связано это было с актуальными в определенное время угрозами безопасности, исходившими одно время из Грузии. Но система эта в целом, работает так.

Важным сигналом наличия "особой политики" в отношении Абхазии, было бы допустим, открытие возможности для пассажирского сообщения по морю между абхазскими и турецкими портами. В этом случае, конечно, нужно было бы политическое решение Анкары, которое продемонстрировало бы, что у Турции "есть предложения" для Абхазии. Но этого не было.

Граждане Турции абхазского происхождения, для своих поездок на историческую родину пользуются маршрутами через Россию. Поэтому, странно, что речь с одной стороны идет о том, что политическая позиция Сухума может негативно повлиять на интенсивность контактов с диаспорой. Но с другой стороны, уже в течении которого количества лет, свобода передвижения представителей диаспоры, является вопросом, который регулируют между собой Сухум и Москва. Но никак не турецкая сторона. Поэтому и сейчас, если даже возникнут какие-то проблемы в этом отношении, это вопрос двухсторонних российско-абхазских отношений.
Тем более не верно связывать нормальное функционирование абхазских этно-культурных центров в Турции с опять таки какой-то особой политикой Анкары по отношению к нашей стране. Либерализация по отношению к культурным меньшинствам там наметилась давно, и была связана изначально с европейскими амбициями. Сейчас конечно на дворе уже другая эпоха, но и гражданское общество в Турции, тоже совсем не то, каким оно было в 80-х годах прошлого века. Сегодня даже в государственных школах повсеместно можно видеть примеры преподавания на факультативной основе языков этнических меньшинств.

Одним словом, проводить параллели между тем как работает политика на постсоветском пространстве и в странах Ближнего Востока, совершенно бессмысленное занятие. У Турции никогда не было никакой особой политики по отношению к Абхазии. Вообще, в текущих условиях нет смысла оперировать таким термином как "турецко-абхазские отношения". Это то, чего не существует. Более того, реальность в региональной политике такова, что даже до резкого кризиса в российско-турецких отношениях, Москва и Анкара играли разные, конкурирующие друг с другом партии. В какой из этих партий состоит Абхазия, понятно. Теперь, объективно, противостояние в регионе будет расти. Связано это с отменой санкций в отношении Ирана. Очевидно, что возникает естественная амбиция выстроить ось российско-иранского геополитического влияния с задействованием военно-политических и торгово-экономических инструментов. Как все это будет выглядеть, мы не знаем, но факт, возвращаясь к нашей теме, состоит в том, что Абхазия и Турция станут друг от друга еще дальше, чем есть сейчас. И в этой ситуации углубления геополитических противоречий, кажется безнадежным занятием пытаться продемонстрировать Турции абхазский "нейтралитет".

В турецком языке есть такая поговорка: "Iki karpuz bir yere sigmaz", что в переводе на русский - "Два арбуза на одном стуле не поместятся". По сути, аналог русской поговорки - "за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь". Это лучшая иллюстрация того, что официальному Сухуму не стоит разменивать постоянные и взаимовыгодные отношения с Российской Федерацией на призрачные и не понятные отношения с Турецкой республикой.