Интервью Джорджа Хьюитта

Как Вы считаете, можно ли сегодня говорить о каких-нибудь изменениях или трансформации в политическом подходе Великобритании по отношению к Грузии и ко всему Кавказскому региону в целом? Просматриваются ли в британской политике какие-нибудь положительные тенденции для Абхазии?

Навряд ли можно говорить о больших изменениях. Мне кажется что люди, следившие за тем, что я говорил и писал с 1989 года, знают, что с самого начала я считал ошибкой рассматривать Грузию в таком позитивном ключе, и было слишком опрометчиво признать Грузию в 1992 году в пределах её советских границ. К сожалению, если политик один раз ошибся, ему очень сложно признать свою ошибку. В течение многих лет мы наблюдали за повторяющимся из раза в раз стандартным набором фраз, как то: «Мы поддерживаем территориальную целостность Грузии, и рассматриваем Абхазию и Южную Осетию как этнические группы в составе Грузии».

Я не наблюдаю никаких изменений на уровне высокой политики. Но могу отметить, что гражданам Абхазии заметно легче получить визу для въезда в Великобританию, чем в любую другую страну Европы. На мой взгляд, это довольно позитивный момент. Взять, например, нашу семью, наш зять, за исключением одного неудачного случая два года назад, получает визу без проблем.

Необходимо, чтобы страны, которые считают себя «Друзьями Грузии», оказали некое давление на власти Грузии и убедили их, что в их же интересах признать независимость Абхазии и наладить добрососедские отношения. Как только Грузия пойдет на такой шаг, тогда и другие члены международного сообщества последуют её примеру. Также надо задаться вопросом: с точки зрения внутренней политики Грузии, насколько это возможно для грузинского политика открыто заявить, что Грузия должна признать независимость Абхазии спустя 23 года разговоров о том, что Абхазия - часть Грузии.

По вашему мнению, какая атмосфера и какие настроения царят сегодня в британских СМИ? Можете ли Вы назвать источники, которые, на Ваш взгляд, освещают ситуацию в Абхазии более или менее объективно и адекватно?

Я заметил, что люди, узнающие обо мне через друзей, через интернет публикации или просто встречающие мое имя в моих работах, связываются со мной, пытаясь разузнать различного рода информацию об Абхазии, такую как: “Безопасно ли там?” или “Как туда попасть?”. За последние годы со мной связалось множество журналистов из различных европейских стран.

Чаще всего, когда отдельные журналисты всё-таки попадают в Абхазию, они остаются под большим впечатлением. Это касается в том числе и туристов. Они убеждаются, что любая негативная информация об Абхазии, которая была передана им через их контакты в Грузии (потому что все-таки многие жители западных стран попадают в Абхазию через Грузию, а не через Россию), оказывается ложной. Таких случаев было немало за последнее время. Был случай, когда журналист, не Британец, но работающий на один из ведущих журналов Лондона, так же подпал под эту категорию.

Но это долгий процесс, я не могу сказать, что есть какой-то журнал или газета в Великобритании, которая печатает только позитивную информацию об Абхазии.

Возьмем грузинские СМИ, бесспорно они работают достаточно активно, хотя их интерпретация событий и ситуации совершенно далека от реальности. А как вы оцениваете информационную политику Абхазии? Проигрываем ли мы и насколько в информационной войне? Какие шаги мы должны предпринять, чтобы изменить эту ситуацию в более позитивную сторону?

На протяжении нескольких лет, общаясь со многими министрами иностранных дел, я подчеркивал, что необходимо предпринимать больше мер в вопросе открытия Абхазии внешнему миру. Положительным шагом нынешнего МИД можно назвать создание очень хорошего многоязыкового сайта, это превосходно. Ещё один из способов быть более активным в информационной борьбе - это пристально следить за тем, что происходит в интернете, это очень важно в наши дни для глобальной связи. Где бы вы ни столкнулись с информацией, неверно интерпретирующей ситуацию в Абхазии, необходимо реагировать, говорить правду о том, что действительно происходит в Абхазии.

Например, была ситуация несколько лет назад, когда я просматривал книгу «История Грузии», написанную моим другом Дональдом Рейфилдом. В конце книги он дает краткую сводку событий в Грузии за последние 100 лет, в которой было написано и о войне с Абхазией. Помимо этого он упоминает о так называемой «резне» в Каманах. Эта ложная информация, кстати, была взята из Википедии. В книге он пишет, что во время «резни» абхазскими военными были перебиты дети и женщины. Увидев это, я связался с Баталом Кобахия, который участвовал в инциденте в Каманах. Я спросил его, как он может прокомментировать эту цитату из книги, на что он ответил: «Село Каманы было полностью освобождено еще до того, как произошел инцидент, так что там не было никакой резни среди женщин и детей. Был убит один грузинский священник, но это произошло только потому, что он сам держал оружие и принимал участие в бою». Тогда я спросил его, почему бы ему не написать статью в интернете о том, что на самом деле произошло в Каманах, чтобы люди узнали правду. «Это очень сложно, я не хочу вспоминать детали этих трагических событий»- сказал он. Да, я понимаю эту психологию, это больно и сложно вспоминать, но разве не лучше было бы противопоставить тому, что уже написано в интернете, слова человека, который лично присутствовал там? Пару лет назад на YouTube я увидел, как русский солдат «признался», что находился там во время резни и что все, что говорят грузины по этому поводу - правда. По словам Батала этому солдату заплатили, чтобы он так сказал, но как бы то ни было, это видео выложено в интернет с английскими субтитрами, любой человек может увидеть его, и ему придется поверить только потому, что нет никакой альтернативной версии.

Какие у Вас прогнозы относительно перспектив дальнейшего признания независимости Республики Абхазия?

Я думаю, что это не произойдет до тех пор, пока Грузия не предпримет необходимых мер. Прошло уже семь лет с того момента, как Кремль сделал соответствующее заявление, и в воздухе остается подвешенным вопрос, признали ли Вас окончательно некоторые страны Тихого Океана. Грузия активно распространяет информацию о том, что Вануату и Тувалу отозвали признание, и все еще неясно, произошло ли это на самом деле или нет.

Я все-таки склонен считать, что все зависит от Грузии, и в идеальном варианте, было бы неплохо, если бы так называемые «Друзья Грузии» оказали на нее давление. Мне кажется, что прошло уже 20 лет, как я придерживаюсь именно такой позиции.

Вы можете рассказать о самых ярких и запоминающихся моментах, связанных с Вашей работой в качестве Почетного Консула Республики Абхазия?

Проблема в том, что, если государство, в котором Вы живете, в моем случае это Великобритания, не признает страну, от имени которой Вы носите титул Почетного Консула, то это государство, как правило, не признает и Вашу значимость.

Расскажу о случае, который произошел пару лет назад. Я написал письмо в колонку газеты «Гардиан», где обычно публикуют письма читателей, в которых комментируются некоторые аспекты международных отношений, или текущей политической обстановки в стране. В этой колонке было что-то, связанное с Абхазией, не припомню точно, что именно, но мне это не понравилось, и я написал письмо, пытаясь дать правильное объяснение ситуации. И тут я задумался, как лучше подписать письмо, потому что если я подпишусь просто как профессор Кавказских языков, то навряд ли это будет иметь какой-либо эффект, так что я решил подписаться как Почетный Консул Абхазии. Письмо опубликовали, вскоре ко мне поступило письмо из отдела Государственного протокола Министерства иностранных дел, в котором говорилось следующее: «Мы заметили, что Вы подписали Ваше недавнее письмо, опубликованное в газете «Гардиан», как Почетный Консул Республики Абхазия. Поскольку Её Величество и Правительство Великобритании не признают Республику Абхазия, просим Вас воздержаться от использования этого титула в дальнейшем».

Конечно, содержание этого письма мне не очень понравилось, и я решил обратиться к лорду Гэри Эйвебери, который бывал в Абхазии и даже несколько раз был наблюдателем во время выборов. В то время он очень поддерживал Абхазию, он и до сих пор это делает, но в силу возраста уже не так активно. Я решил ему написать о случившемся и попросить совета, вскоре он мне ответил, чтобы я написал в Министерство иностранных дел с просьбой указать на основе какого международного соглашения я не имею права называть себя, так как считаю нужным. Я последовал совету и спустя некоторое время получил ответ из министерства, написанный уже в более вежливой и учтивой форме, в котором говорилось о том, что такого рода международного соглашения, конечно, не существует, но «почтительно просим Вас в дальнейшем не использовать этот титул».

Но это еще не конец истории, потому что спустя некоторое время в ней появился Вахтанг Колбая. В это время он находился в Лондоне и собирался посетить Школу славянских и восточноевропейских исследований, которая располагается недалеко от Школы восточных и африканских исследований, где я работаю. Встретившись с Вахтангом, я сказал: «Я понимаю, что Вы, наверное, заняты, но дело в том, что я уезжаю из Лондона в полседьмого, может у Вас найдется время, чтобы увидеться со мной сегодня вечером, чтобы мы смогли пообщаться?». В итоге мы договорились встретиться в пять часов у меня в офисе. Вахтанг, как и обещал, пришел на встречу и привел с собой двух журналистов, мингрелов по национальности, переводчика, хотя он нам и не был нужен, потому что мы прекрасно говорим на грузинском, а также он привел с собой сотрудника грузинского Посольства в Лондоне. Вахтанг сел рядом со мной, в этот момент журналисты стали устанавливать свои камеры, не получив на это предварительного разрешения, переводчик сел чуть подальше, а сотрудник Посольства тихо расположился в углу комнаты.

Разговор начал Вахтанг, его речь длилась 15 минут, и все это время он говорил о преступлениях, совершенных абхазами против грузин во время войны. Когда он остановился, я ему сказал: «Послушайте, если бы я начал перечислять преступления, совершенные грузинами против абхазов, то, поверьте, мне не хватило бы пятнадцати минут. Поэтому я не вижу смысла терять времени, ведь в конечном счете мы с Вами так и не придем к согласию. Мне бы хотелось поговорить на другую тему: о будущем мингрельского языка». Тогда журналистка, сидевшая рядом со мной, сказала: «У меня два сына, и я хочу, чтобы они получили пользу от знания грузинского языка, грузинской литературы, истории и гордились грузинскими традициями». На что я сказал, что это конечно очень правильно и им никто не запрещает говорить на грузинском, но разве не важно, чтобы они знали и свой родной язык, мингрельский.

Если в Грузии спросить о том, что грузины думают о мингрельском языке, то незамедлительно последует ответ: «Как только мы дадим мингрелам право выбора языка, то они непременно заговорят о независимости и отделении». Но я считаю, что если бы грузины обходились с мингрелами правильно и достойно, то им бы не пришлось даже думать об отделении. Поэтому в ходе дискуссии я спросил у Вахтанга, не лучше ли было бы цивилизованно обменяться мнениями, а не закидывать друг друга обвинениями.

Когда разговор подходил к концу, сотрудник грузинского Посольства решил кое-что добавить. Он спросил: «Вы случайно не получили недавно письмо с жалобой из Министерства иностранных дел об использовании Вами титула Почетного Консула?». И тогда я подумал: «Ах, это был ты!». Я спокойно ответил: «Да, я получил письмо. А Вы знаете, что произошло потом?». Я рассказал им о втором письме из Министерства, и подчеркнул, что я имею право называть себя, как захочу.

Это, можно сказать, был один из самых ярких моментов в моей карьере.