ОН НАЗЫВАЕТ ГЛАВНОГО ВИНОВНИКА ВОЙНЫ

Вокруг Абхазии. И не только

В свое время поэт Николай Глазков очень ёмко сказал о двадцатом столетии:

Я на мир взираю

из-под столика,

Век двадцатый –

век необычайный.

Чем столетье интересней

для историка,

Тем для современника печальней!

Вот и сегодня вспоминаются события уже из прошлого, XX века, когда на пространстве бывшего СССР вспыхнули войны, конфликты, столкновения... Одно из наиболее кровавых событий того века – война, развязанная Грузией против Абхазии. Тбилисские власти пытались обвинить в произошедшем руководство нашей страны. Шеварднадзе с самого начала придумывал различные поводы, версии, причины, почему войска госсовета вторглись в Абхазию, намекая при этом и на своего министра обороны Т.Китовани как на виновника случившегося. Однако свидетельства многих грузинских военно-политических деятелей говорят о начале этой войны как о личной инициативе прежде всего самого Э. Шеварднадзе. Достаточно веские основания приведены в воспоминаниях, например, таких генералов, как З.Мамулашвили, Г.Ломинадзе и других, которые неоднократно цитировались абхазскими политиками и историками.

И вот в 2006 г. мне стало известно о том, что в Тбилиси, чуть ли не в «Самиздате», мизерным тиражом издана книжка «Заметки десантника-комиссара». Ее автор – один из самых приближенных людей Шеварднадзе, генерал Леван Шарашенидзе, который с января по май 1992 г. возглавлял министерство обороны Грузии. В этот период он неоднократно приезжал в Сухум и вел переговоры с Владиславом Ардзинба. Воспоминания этого генерала, можно сказать, драгоценный источник, ибо он расставляет все акценты в этой военной авантюре и называет главного виновника войны, развязанной в 1992 году. Вот что он пишет о событиях накануне вторжения: «... Э.А. Шеварднадзе в этот период ни разу не встретился с В.Г.Ардзинба, хотя тот на встречу был согласен, даже с приездом в Тбилиси. У меня было несколько встреч с Ардзинбой, и я подтверждаю это, а также и то, что абхазское руководство в то время положительно отнеслось к возвращению Э.А.Шеварднадзе в Грузию и возлагало на это определенные надежды. Во всяком случае, с руководством Абхазии можно и нужно было вести переговоры самому Э.А. Шеварднадзе, [но] он почему-то тянул и связывал свою встречу с определенными условиями. В этот период, май – июнь 1992 г., я четырежды встречался с Ардзинбой и подтверждаю все вышеизложенное. Очень подробно после каждой встречи я докладывал Шеварднадзе, в том числе и о готовности Ардзинба встретиться с ним».

Судя по всему, такой министр-миротворец не пришелся тогда ко двору и был заменен в мае 1992 г. на криминального Тенгиза Китовани. Совершенно очевидно, что Шеварднадзе, со своей манией величия, уже выбрал для себя сценарий – силовое решение абхазской проблемы. В то же время он все же опасался реакции Москвы, т.к. хотел, образно выражаясь, войти в Абхазию, не входя в СНГ. А вхождение Грузии в СНГ было главным условием возврата Э. Шеварднадзе в Тбилиси, куда он мог вернуться при военно-политической поддержке Кремля. Возглавив госсовет Грузии, Шеварднадзе начал лавировать и затягивать вопрос о вхождении в СНГ. Тогдашний его заместитель Д.Иоселиани в ответ на упорство своего шефа по поводу СНГ, пророчески заметил: «Если в Москве чихнут, у нас будет двустороннее воспаление легких. Что ты затеваешь?». Шеварднадзе ответил: «Сначала надо разобраться с Абхазией». Интересно отметить, что мнение Л. Шарашенидзе о вторжении в Абхазию фактически было подтверждено и грузинским историком З.Папаскири. Он критикует действия Э.Шеварднадзе при вводе войск в Абхазию, где «обстановка была чрезвычайно накаленной», и «руководству Грузии следовало действовать максимально осторожно». Далее З. Папаскири пишет: «Что мы имеем в виду? На наш взгляд, глава государства не должен был довольствоваться лишь телефонными разговорами с В.Ардзинба. Ему следовало самому отправиться в Сухуми, встретиться с ним лично и получить от него ...официальное согласие на ввод формирований Республики Грузия в Абхазию. Однако, к сожалению, все это не было сделано, Э.Шеварднадзе явно подвело политическое чутье, и он не пошел на такой, безусловно, по тогдашним меркам, неординарный шаг».

Свою лаконичную оценку военным событиям дает и генерал Л.Шарашенидзе: «Вступление в Абхазию началось 14 августа, – пишет он, – а Э.А. Шеварднадзе, прибывший 7 марта, имея более пяти месяцев, политик и дипломат такого высокого уровня, не смог предотвратить войну. Это неподготовленное, необеспеченное вступление было предпринято, конечно, с согласия Э.А.Шеварднадзе, от которого он в последующем отмежевался».

Все эти авантюристические действия Шеварднадзе были отражением других, более глубинных геополитических процессов, о которых вскользь упоминает генерал Л. Шарашенидзе. Главным вопросом для Грузии в начале 1992 г. продолжал оставаться вопрос о вступлении в СНГ. Это был своего рода тест для Шеварднадзе. Он, конечно, пообещал Москве положительно решить проблему, и 7 марта 1992 г. прибыл в Тбилиси. Этому предшествовали важные события.

В январе и феврале министр обороны Грузии Л. Шарашенидзе дважды встречался в Москве с Шеварднадзе. К этому времени в России и Грузии выбор уже был сделан в его пользу. Так, 14 февраля 1992 г. в Минске проходила вторая встреча глав государств и правительств стран СНГ. Возглавлял грузинскую делегацию Л. Шарашенидзе, который ночью согласовал текст выступления по телефону с Шеварднадзе. «Он его одобрил и попросил после окончания саммита заехать в Москву и встретиться с ним», – пишет тогдашний министр обороны. В своем трехминутном выступлении в Минске Л. Шарашенидзе, в частности, заявил: «Вопрос о вступлении Грузии в СНГ решит парламент с его избранием. Хочу доложить, что мы восстанавливаем добрые отношения с войсками ЗакВО на территории Грузии. Сняли с них статус оккупационных. Мы, естественно, оставляем за собой право на участие в обсуждении всех вопросов, касающихся армии и Черноморского флота. Просили бы впредь приглашать на заседания СНГ соответствующих руководителей Грузии в качестве наблюдателей».

Следует отметить, что представители Грузии вольно или невольно вводили в заблуждение руководство России и говорили об участии руководителей Грузии в СНГ лишь в качестве наблюдателей. По возвращении из Минска Л.Шарашенидзе встретился в Москве с Шеварднадзе, которому подробно было рассказано о саммите СНГ. Тогда же была намечена еще одна встреча, где должен был решаться вопрос о его возвращении в Грузию.

В феврале 1992 г., параллельно с саммитом СНГ, в Сухум в сопровождении нескольких единиц бронетехники прибыл отряд национальной гвардии Грузии под командованием капитана Г. Каркарашвили. Верховный Совет Абхазии почти единогласно потребовал (в том числе и депутаты-грузины, сторонники З. Гамсахурдиа), чтобы этот отряд немедленно покинул территорию республики. Особенное негодование руководства и многонационального населения Абхазии вызвал факт передачи гвардейцам вооружения и нескольких единиц БМП десантно-штурмовым батальоном ВДВ России, который был размещен в Сухуме, в районе Маяка, незадолго до распада СССР.

Сегодня очевидно, что все это происходило на фоне Минского саммита СНГ и что руководство России решило показать Грузии «пряник» в виде нескольких БМП.

В соответствии с февральскими договоренностями, 2 марта в Москве состоялись очень важные встречи с Шеварднадзе. Переговоры вели министр обороны Л. Шарашенидзе и член Военного совета Грузии Т. Китовани, который вместе с премьер-министром Т.Сигуа, в отличие от Д.Иоселиани, не горел желанием приглашать экс-министра иностранных дел СССР в Грузию в качестве руководителя государства. Однако ситуация изменилась после пятичасового разговора Шеварднадзе и Китовани. Затем двухчасовая беседа состоялась с министром обороны РФ, Главнокомандующим Вооруженными силами стран СНГ Е. Шапошниковым и Послом РФ в США В. Лукиным. Еще одна встреча прошла с руководителем Службы внешней разведки России Е. Примаковым. Всем этим лицам Шеварднадзе твердо пообещал в ближайшее время вступить в СНГ. По сути это было главное условие, поставленное Эдуарду Шеварднадзе руководством России. Участник этих важных переговоров в Москве 2 марта 1992 г. министр обороны Грузии Л. Шарашенидзе позднее разочарованно отмечал: «Эти беседы предвещали много положительных изменений в российско-грузинских отношениях. К сожалению, реальность оказалась иной…»

7 марта в Тбилиси прибыл Э.А. Шеварднадзе. С прибытием он в своих заявлениях подчеркивал, что Грузия пойдет прозападным курсом, что акценты во внешней политике будут прежде всего проставлены на стратегическое партнерство с США, что в СНГ Грузия не войдет. Не трудно представить, какую реакцию это имело в России и других странах СНГ. В конце марта 1992 г. министр обороны Грузии встречался в Кремле с вице-президентом России А. Руцким, а затем с командующим ВДВ генерал-полковником Е.Подколзиным, однако обещанная помощь в строительстве вооруженных сил Грузии была приостановлена. Вопрос о вступлении в СНГ оставался открытым. Грузия стремилась получить необходимые вооружения, но по Ташкентскому соглашению от 15 мая 1992 г. только члены СНГ имели право на военную квоту. В связи с этим, а также из-за продолжавшейся войны в Южной Осетии тбилисские власти не могли претендовать на 220 танков, артиллерийские системы, боевые самолеты и вертолеты.

После Дагомысской встречи и решения о прекращении боевых действий в Южной Осетии, а также коммюнике от 24 июня 1992 г. Ельцин и Шеварднадзе договорились о дальнейшем сотрудничестве. В результате «Дагомысского сговора» руководство РФ пошло на нарушение Ташкентского соглашения и, в виде исключения, предоставило Грузии танки, самолеты и другое вооружение. Процесс передачи военной техники и боеприпасов был завершен в конце июля – начале августа 1992 года. Шеварднадзе в очередной раз заверил Ельцина что вступит в СНГ, как только он в течение 2-3-х дней решит проблему Абхазии «малой кровью».

Ельцин поддерживал лидера Грузии до 25 сентября 1992 года. В этот день Э. Шеварднадзе на заседании Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке обратился за помощью к Западу, обвинив Россию. Это выступление, оскорбительные высказывания в адрес абхазов смутили многих в зале заседания ООН. Ельцин был раздражен, и в своем окружении не без ехидства заметил: «Шеварднадзе возомнил себя президентом великой державы, а на деле не имеет под собой даже банановой республики...».

В тот же день, 25 сентября, оппозиционный Верховный Совет РФ принял Постановление «О положении на Северном Кавказе в связи с событиями в Абхазии», в котором потребовал немедленно вывести грузинские войска с территории Абхазии и восстановить законные органы власти.

Из Нью-Йорка Шеварднадзе полетел в Москву, но Ельцин принял его очень холодно. Руководство РФ убедилось, что тбилисский лидер и не помышляет о вступлении в СНГ. Недооценка этого важного геополитического фактора привела к тому, что Б. Ельцин и министр обороны П. Грачев осознали, что Шеварднадзе и Китовани пытаются лишь использовать российскую военную поддержку. Таким образом, с конца сентября 1992 г. позиция российских верхов в отношении Тбилиси стала не столь однозначной.

После разгрома грузинских войск в Гагре в октябре 1992 г. власти Абхазии взяли под свой контроль северо-западную границу с Россией по реке Псоу. Ситуация к этому времени в корне изменилась. Госсовет Грузии принял решение о «переходе к активным боевым действиям в Абхазии». В связи с этим 22 октября, через два месяца после начала войны, генерал Шарашенидзе направил Шеварднадзе подробную записку и предложения по военному вопросу. Он предупредил главу Грузии о тех последствиях, которые могут произойти в результате поспешных и необдуманных мер. Не буду подробно излагать суть этой интересной записки с реалистичным взглядом на новую расстановку сил, отмечу лишь, что автор говорит: «В настоящее время положение изменилось в пользу противника…, и им создается наступательная группировка». Он говорит о возможном окружении Сухума и удара по Очамчыре. «Силы грузинской стороны: разрозненные формирования, укомплектованные наспех; отсутствует единое командование», – отмечает Шарашенидзе. Он предлагает: «Отказаться от намеченного наступления в ближайшие 2-3 дня на Гудаутском и Ткварчельском направлении и сосредоточиться на обороне Сухуми». Среди разнообразных рекомендаций есть и весьма неожиданные, с экологическим уклоном: «Совместно с учеными Грузинского технического университета и других научных центров срочно подготовить использование направленных взрывов [с целью] искусственного вызова селевых потоков в ущельях (на случай необходимости)». В результате, отмечает Л.Шарашенидзе, от намеченного на конец октября 1992 г. «широкомасштабного наступления отказались», но не были реализованы и предлагаемые меры.

Как известно, 27 июля 1993 г. в Сочи было подписано Соглашение о прекращении огня. Шарашенидзе принимал участие в этой встрече в качестве главного военного советника МО Грузии. «Хочу обратить внимание на то, – пишет он, – что тогда Шеварднадзе упустил большой шанс использовать российские войска в предотвращении потери Абхазии».

О каком шансе в июле 1993 г. говорит генерал Л.Шарашенидзе?

Оказывается, российская сторона тогда предлагала разместить в Сухуме два российских полка, перевести штаб Объединенной контрольной комиссии из Сочи в Сухум и ввести в город усиленный батальон с 30-ю БМП.

По мнению генерала, это были реальные меры, которые могли спасти Сухум. Однако грузинская сторона отклонила эти предложения. «Шеварднадзе не должен был этого допускать», – заключает Л.Шарашенидзе.

Следующей трагической ошибкой Шеварднадзе генерал считал события второй половины сентября 1993 года. Судя по этим красноречивым свидетельствам видно, на краю какой пропасти стояла тогда Абхазия. За нашими спинами шла откровенная торговля: Грузии вновь предлагалось вступление в СНГ в обмен на Абхазию. Подковерная борьба и закулисные игры великих держав только благодаря чуду не принесли желаемых результатов. Объективные обстоятельства оказались выше некоторых субъективных устремлений. Впрочем, судите сами. Привожу почти полностью свидетельства очевидца тех бурных событий: «И еще одна его (Шеварднадзе. – С.Л.) большая ошибка, – отмечает Л. Шарашенидзе. – 16 сентября мы с министром обороны Г. Каркарашвили были в Москве у министра обороны России П.С. Грачёва. Встреча прошла хорошо. Грачёв обещал оружие, технику и всяческое содействие в выполнении абхазской стороной условий прекращения огня. Вечером Каркарашвили улетел в Тбилиси, а я остался в Москве готовить с генерал-полковником Галкиным положение о статусе российских войск в Грузии. К этому времени я был назначен заместителем министра обороны по взаимоотношениям с Российской армией. 17 сентября абхазская сторона, вероломно нарушив сочинские соглашения о перемирии, – продолжает Шарашенидзе, – начала боевые действия на Очамчирском направлении, а через день и на Сухумском...

В Москву позвонил Э.А.Шеварднадзе и попросил меня связаться с П.С. Грачёвым с тем, чтобы принять меры и остановить абхазскую сторону. В этот день Грачёв был в госпитале, но поздно вечером с начальником Главного оперативного управления он вылетел в Адлер, где 18 сентября состоялась его встреча с Э.А. Шеварднадзе, министром обороны Г. Каркарашвили и министром безопасности И. Батиашвили, на которой Грачёв предложил ввести в Грузию две воздушно-десантные дивизии, Псковскую и Тульскую, с последующим вводом одной из них в Азербайджан, согласие азербайджанской стороны они имели.

На это предложение очень болезненно отреагировал Г. Каркарашвили, заявив, что это будет новой оккупацией Грузии, и он уйдет в отставку, а Шеварднадзе промолчал, тем самым отказав в согласии на ввод российских войск. Так мне говорил сам П.С.Грачёв в присутствии начальника Генерального штаба М.П.Колесникова, возвратившись из Адлера, – отмечает Шарашенидзе. – ...Я тут же позвонил Шеварднадзе и доложил ему об этом, он мне предложил немедленно вылететь в Сухуми с подготовленным нами проектом статуса российских войск в Закавказье.

Поздно ночью 19 сентября я прилетел в осажденный город, где на окраинах шли уличные бои. Единого управления не было...

За полночь я прибыл к Э.А. Шеварднадзе и доложил ему проект статуса Российских войск в Грузии, согласованный с российской стороной, и попросил его согласиться с предложением П.С. Грачёва о вводе в Грузию двух дивизий и со вступлением в СНГ. Подождем пару дней, ответил мне Шеварднадзе.

Прошло три дня, 23 сентября Шеварднадзе объявляет о согласии ввести десантные дивизии в Абхазию и просит срочно позвонить П.С. Грачёву и сообщить ему об этом. А со вступлением в СНГ немного подождем, сказал мне Шеварднадзе. Было поздно, с Грачёвым созвониться не удалось, вышел на начальника Генерального штаба М.П. Колесникова, который, выслушав меня, сказал «поезд ушел, ни одного солдата никуда двинуть не можем», так как 21 сентября начались известные события у Белого Дома – противостояние Хасбулатова – Ельцина... Так был упущен еще один шанс не потерять Абхазию и тысячи жизней.

24-го с согласованным с Шеварднадзе проектом статуса российских войск в Грузии я вылетел в Москву и в тот же день встретился с начальником Генерального штаба М.П. Колесниковым и передал ему письмо на имя П.С. Грачёва».

В этом письме от 24 сентября генерал Л. Шарашенидзе, по поручению Э.Шеварднадзе, просит министра обороны России вернуться к ранее отвергнутому Тбилиси плану от 17 сентября 1993 г. и начать срочную его реализацию силами российской армии для прекращения «кровопролития в Абхазии».

Однако поезд на самом деле уже ушел.

Несмотря на это, Э.Шеварднадзе 26 сентября 1993 г. обращается с письмом к Б. Ельцину, В. Черномырдину, П. Грачёву. В нем впервые глава Грузии прямо заявляет о своей готовности вступить в СНГ. Интересно, что этот исторический документ был направлен из Сухума, в котором Шеварднадзе оказался в качестве политического заложника. Ему, попавшему в капкан, и в страшном сне не могло присниться, что он, словно пленник, будет умолять руководство России о спасении не только Грузии, но и своей жизни.

«В Сухуми создалась катастрофическая ситуация – опасность падения города реальна, – сообщает Шеварднадзе за день до освобождения столицы Абхазии. – На улицах идут рукопашные бои, погибают сотни невинных людей. Единственное спасение сейчас заключается в немедленном задействовании в качестве миротворческих сил частей десантных войск, дислоцированных в Грузии.

В этом видится единственный путь предотвращения еще большей трагедии. Быстрота действий решает все – завтра будет поздно, ибо именно сегодня, в эти часы и минуты решается судьба страны. Исходя из вышеизложенного, убедительно прошу Вас, Борис Николаевич, спасти Грузию.

Сообщаю Вам, если это сейчас имеет значение, что мною принято решение о вступлении Грузии в Содружество Независимых Государств. Мы согласны ввести в зону конфликта военные части, предложенные генералом Павлом Грачёвым на встрече в Сочи.

Прошу Вас незамедлительно принять решение. Это последняя моя надежда и надежда моего народа.

С уважением и надеждой

Э.Шеварднадзе».

Но реакции на эти рыдания не последовало.

Несомненно, события и итоги войны были бы совершенно иными, если бы Грузия с самого начала (с февраля – марта 1992 г.) вступила в СНГ.

Вопреки различным планам, обстоятельствам Абхазия вышла победительницей из этой неравной схватки. Помогли и удача, и случай: абхазское наступление (16-30 сентября 1993 г.) почти в точности совпало с российским кризисом (21 сентября – 4 октября), закончившимся в Москве расстрелом парламента. Таким образом у России возникли свои проблемы, и в этой суматохе, когда Ельцин бился за власть, ему было не до Шеварднадзе, который терпел самое настоящее бедствие в окруженном Сухуме. Оказавшись в безвыходном положении, уже после разгрома в Абхазии, Шеварднадзе вылетел в Москву. Здесь 8 октября 1993 г. состоялась встреча Ельцина с президентами Армении, Азербайджана и Грузии. На следующий день, 9 октября, Грузия примкнула к СНГ, подписав российско-грузинское соглашение о российских военных базах в Грузии, включая Поти. Российская армия взяла под свой контроль железную дорогу Поти – Самтредиа – Тбилиси. «То, что мы не сделали своевременно, – сокрушался Шарашенидзе, – мы сделали после того, как потеряли тысячи людей и территориальную целостность».

Так Абхазия обрела фактическую независимость, а Грузия на время вновь вернулась в русскую сферу влияния.

Было бы ошибкой предполагать, что Э. Шеварднадзе не понимал, к чему может привести его упорство по вопросу об СНГ. Конечно, как политик он сознательно шел на этот риск. Спрашивается, почему? Потому что Шеварднадзе уже давно был связан серьезными обязательствами с руководством США, которое приняло решение о его возвращении в Грузию, заручившись поддержкой Москвы. О таких хитросплетениях простодушный генерал Л. Шарашенидзе, по всей видимости, и не догадывался. В этой связи обращает на себя внимание один красноречивый, но малоизвестный факт. Оказывается, еще в феврале 1992 г., в том месяце, когда Шарашенидзе выступал на Минском саммите СНГ, Шеварднадзе срочно отбыл в США. Во время этого визита он подписал с компанией «Brock group Ltd» протокол о стратегической концепции экономического возрождения Грузии, включающей расширение сети нефтяных терминалов на Черном море, реконструкцию морских портов в Поти и Батуми, превращение Батумского аэропорта в международный...

Следует отметить, что на тот момент Шеварднадзе еще не был главой Грузии, чтобы подписывать вообще какие-либо документы, не говоря уже о протоколе международного порядка, однако мировое закулисье для себя уже решило эту проблему. Экс-министр СССР сумел заручиться политико-дипломатической поддержкой Вашингтона. Таким образом Шеварднадзе включился в большую западную игру вокруг вновь открытых богатых месторождений азербайджанской нефти. Это была прелюдия к прокладке будущего нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, который шел в обход России и вписывался в стратегические планы Запада: получить прямой доступ к каспийским энергоресурсам, о чем впервые было официально заявлено в 1994 году.

Такие далеко идущие цели, конечно же, никак не вписывались в российский проект: пристегнуть Грузию к СНГ. И это несмотря на то, что Госсекретарь США Дж. Бейкер заявлял: политика России в начале 90-х годов шла в фарватере американской внешней политики. Однако администрация Б. Ельцина, под давлением патриотических сил, иной раз позволяла себе некоторую строптивость, особенно в вопросе своего ближнего зарубежья. Шеварднадзе это не учитывал, слишком положился на США, Запад в целом, и вообще не желал считаться с российским фактором. Такое демонстративное поведение раздражало и Ельцина, и военных, и парламент. В результате самоуверенность Шеварднадзе была наказана, а Грузия потерпела крах...

Станислав ЛАКОБА, ученый, профессор