МАРТОВСКОЕ ПРИЗНАНИЕ ЛЮБВИ

Надежда Венедиктова

Алексею Гогуа 85 лет – классный библейский возраст, которому можно позавидовать, когда жизненная мудрость сочетается со свежестью восприятия и упорным желанием сохранять жизненный тонус – Гогуа продолжает каждое утро ходить по набережной, прополаскивая взгляд горизонтом и накоротке встречаясь с вечностью.

Писатель – это странная профессия, вынуждающая исследовать жизнь и погружаться в себя так глубоко, что это не всегда понятно окружающим. Время писателя не всегда соответствует времени его поколения, и необходимо утонченное мужество, позволяющее принимать это несоответствие с иронией и смирением,  которое распространяет тихий вечерний свет.

Меня пленяет то, как Гогуа выстроил свою жизнь. Учеба в Литературном институте в Москве, позволившая утолить жадный интерес к внешнему миру, общение с Андреем Тарковским, дружба с молодым испанским философом и будущими звездами советской литературы. Возвращение домой и гармоничное сочетание городской жизни с регулярными наездами в родное село – обрезать отцовский виноград, помочь родным по хозяйству, вдохнуть знакомые с детства ароматы травы и услышать ранним утром щебет птиц. Его жена – истинная подруга писателя, спокойная, умеющая своей внутренней тишиной создать творческую ауру для искателя смысла.

Когда-то еще очень молодой Даур Зантария бросил дерзкую фразу: «Абхазские писатели вышли из деревни, но в город так и не вошли». В этом много правды – обаяние жизни на природе, в согласии с временами года и циклом сельскохозяйственных работ, с глубоким родственным и соседским общением, погружение в национальные традиции и родной язык, который в деревне сочнее и органичнее, все это на многие годы определило господство деревенской темы в абхазской литературе. Не многим удалось естественно преодолеть этот рубеж, но Гогуа сумел найти свою тему и в городском пространстве.

Алексей Ночиевич прекрасный тонкий собеседник, именно разговорам с ним я обязана знанием многих мало известных подробностей об истории Кавказа, которые он хранит в своей профессиональной памяти.

Публично признаваться в любви не принято, но иногда это можно себе позволить. Алексей Ночиевич, я люблю Вас и Вашу жизнь, глубинное течение которой неотделимо от жизни страны и подсвечивает ее Вашим неповторимым способом существования.