Партии – как реки

Виталий Шария


«Люди как реки» – отчеканил в свое время Лев Николаевич Толстой. А мне недавно, глядя на современный политический ландшафт Абхазии, пришло в голову применить этот знаменитый образ к партиям республики.

И схожесть тут не только в том, что – по Толстому – вода в реках одинаковая, но каждая из них в разных местах своего течения бывает то быстрая, то тихая, то чистая, то мутная и так далее. Схожесть и в том, что все реки, тем не менее, разные. Десяток существующих ныне в Абхазии политических партий я бы уподобил рекам по нескольким главным параметрам. Самые длинные из них – НПА и КПРА.

Народная партия Абхазии берет свое начало еще в далеком 1991 году, и течение ее можно разделить на два отрезка. Первые лет восемь были «порожистыми», когда часто менялись лидеры партии и соответственно этому представление о ней в обществе. А в последующие полтора десятка лет, после того как к ее руководству всерьез и надолго пришел Якуб Лакоба, ее можно отнести к категории партий, чье название неизменно связывается с именем одного человека. Партия весьма немногочисленная, но благодаря своему лидеру и давно уже обретенному сайту, – достаточно шумная в информационном пространстве.

КПРА, учрежденная в 1995-м, наоборот, долгое время не переставала подчеркивать свою многочисленность – ее почти полностью составили ностальгирующие по временам КПСС и хранящие ее партбилеты люди старшего поколения. В то же время это и самая спокойная и тихая «река» в политической жизни республики последних двадцати лет, чурающаяся схваток за власть; характерно, что в ходе альтернативных президентских выборов ее руководство традиционно не призывало членов КПРА голосовать за кого-то из кандидатов, а предоставляло им право самим делать выбор. Ровно месяц назад, 29 февраля, КПРА, впрочем, изменила своему привычному «внеблоковому статусу» – вошла в созданный в тот день Совет национального единства Республики Абхазия (СНЕРА). Но это тоже вполне вписывается в характеристику ее как старающейся дистанцироваться от радикализма во внутренней политике, ибо СНЕРА воспринимается в обществе в качестве «третьей силы», не желающей сегодня быть ни провластной, ни оппозиционной.

На другом возрастном полюсе находятся партии с самой краткой историей, которые были учреждены всего несколько месяцев назад: «Айнар», «Народный фронт Абхазии за справедливость и развитие» и «Демократическая Абхазия». Я даже не уверен, что все они успели зарегистрироваться в Минюсте. И их можно уподобить речке Репруа, которая течет в одном из уголков города Гагра и которую многие в Абхазии не без гордости именуют самой короткой рекой в мире. Наиболее из них громкая, привлекающая общественное внимание – «Айнар». Но только будущее покажет, какие из партий-новобранцев войдут в число влиятельных политических сил в Абхазии (пока больше шансов у «Айнара»), а какие, может быть, и исчезнут, «уйдут в песок», как случилось, скажем, с социал-демократической, созданной больше десяти лет назад и просуществовавшей весьма недолго.

Определяют же ныне основной расклад политических сил в стране те партии, возраст которых можно отнести к среднему.

«Единая Абхазия», учрежденная семь лет назад на основе созданного в марте 2004-го одноименного общественно-политического движения, входит в их число. Если продолжить сравнение с реками, то «Единая Абхазия» – не только полноводная, но и самая извилистая, часто меняющая направление течения. Ни одна из политических сил у нас не переходила столько раз из числа оппозиционных в провластные и наоборот. Два периода за двенадцать лет существования «ЕА» была в оппозиции и два – активно поддерживала действующую власть; сейчас – на перепутье, неслучайно в отношении к идее проведения референдума о досрочных президентских выборах она еще не определилась. Именно она воспринимается как ведущая сила СНЕРА. Если исходить от сегодняшних реалий, то можно с уверенностью предположить, что на следующих президентских выборах этот альянс будет выдвигать своего кандидата (но не председателя «ЕА» Сергея Шамба, которому 15 марта исполнилось 65 лет и который по Конституции уже не может баллотироваться). А вот кого «единоабхазы» и СНЕРА поддержат в случае, если дело дойдет до второго тура выборов без участия их собственного кандидата, представляющего власть или оппозицию, – это уже большой вопрос, пока судить об этом трудно.

«Форум народного единства Абхазии» – становой хребет сил, верных действующему президенту Раулю Хаджимба, – лет 8-9 был в оппозиции, сперва в качестве ОПД, затем политической партии, а последние почти два года является провластным.

У главной же сегодня оппозиционной силы в Абхазии – партии «Амцахара», менее трех лет назад созданной на основе одноименного ветеранского ОПД, в истории два оппозиционных периода и один провластный, хотя и продолжавшийся более девяти лет.

Существующая вот уже восемь с половиной лет Партия экономического развития Абхазии (Партия ЭРА) – это ярко выраженная, как и нынешняя НПА, политическая сила, которая ассоциируется исключительно с именем своего лидера, бизнесмена Беслана Бутба. У нее были разные периоды – и довольно «полноводные», шумные, и когда ее течение почти замирало. Кадровое ядро партии не раз менялось, менялась и тактика – из центристской она переходила в оппозиционные и обратно. Как провластная же она не успела себя проявить и запомниться, ибо ее бессменный лидер Беслан Бутба слишком короткий срок был премьер-министром. Сейчас Партия ЭРА, так же, как «Единая Абхазия», НПА, КПРА, вошла в Совет национального единства.

Разумеется, описание нынешнего политического ландшафта Абхазии отнюдь не исчерпывается характеристикой партий, ведь некоторые общественные организации в республике в лице их лидеров являются более влиятельными силами, чем иные партии. Но я сегодня решил остановиться именно на партиях.