АЛЕКСАНДР АНКВАБ: «ЦЕРКОВНЫЙ РАСКОЛ В АБХАЗИИ ПОМОЖЕТ ПРЕОДОЛЕТЬ СМИРЕНИЕ ГОРДЫНИ И ИСТИННАЯ ВЕРА»

– Александр Золотинскович, недавно опубликованы два интервью священника Виссариона (Аплиаа) о ситуации в Абхазской православной церкви («Независимая газета», 2 декабря 2015 и сайт «Абхаз-авто», 11 декабря 2015). В своих откровениях о. Виссарион возлагает на прежние власти республики ответственность за создание в 2011 году Священной митрополии Абхазии? Как вы прокомментируете эту версию?

– «Послания от Виссариона» читал. Первое из них – весьма грубое, крайне неуважительное к верующим в Абхазии. И к стране в целом. Второе – витиеватая попытка выбраться из путаных, лукавых хитросплетений первого. При этом в обоих случаях батюшка безбожно лжёт.

Виссарион – человек бывалый и много чего на своём веку повидавший. Он должен помнить, что эта неприятная церковная история возникла не вчера, не на пустом месте, а её истинные причины известны многим в Абхазии. Да и не только в Абхазии. Я бы не стал вдаваться в подробности, если бы был уверен, что Виссарион впал в добросовестное заблуждение или страдает амнезией, при которой человек не помнит прошлого, – того, что с ним происходило, что он вчера делал и о чём говорил.

– Когда же всё-таки возник церковный конфликт в Абхазии?

– Церковный конфликт возник не в 2011-2012 годах, как ложно утверждает Виссарион, а как минимум лет 10 назад. Ещё в 2004 году я впервые услышал о недружественных отношениях между Виссарионом и молодыми священниками. Для многих не секрет, что дело не ограничивалось разногласиями, не раз доходило и до громких скандалов. И более того.

Думаю, первопричина – это конфликт поколений священников. Налицо межличностный конфликт молодых, образованных и амбициозных против опытных, с большим жизненным багажом, определёнными заслугами перед обществом служителей абхазской православной церкви. Конфликт, переросший в схватку за церковную власть. Главное, на мой взгляд, в этом, а всё остальное имеет разное по степени важности значение.
И, конечно же, полной нелепицей является утверждение Виссариона о том, что «раскольники» сознательно сыграли на лозунге противостояния с Россией, который, якобы, «достаточно популярен» в Абхазии. Зато могу засвидетельствовать, что антивиссарионовских настроений у молодых священников – в избытке.

– Церковная проблематика уже вышла за рамки внутриконфессионального разногласия и стала одной из главных тем в общественной и политической жизни, обрастая всё большим числом прямо или косвенно вовлечённых в процесс людей. Будучи президентом, вы неоднократно высказывались по этому вопросу и, как известно, принимали непосредственное участие в попытках урегулирования отношений между спорящими сторонами. Можете ли вы сейчас, не обременённый должностными обязанностями, сказать, в чем все же, по-вашему, причина этого конфликта?

– Впервые столкнуться непосредственно с этими разногласиями мне пришлось тогда, когда противоречия стали приобретать угрожающий общественному согласию характер. К тому моменту абхазское духовенство, не сумевшее самостоятельно преодолеть эти распри, стало подавать властям сигналы о помощи. И я действительно провёл несколько трудных встреч с представителями конфликтующих сторон – как по отдельности, так и совместно. Это удалось сделать впервые за много лет их враждебного отношения друг к другу.

Скажу прямо, с самого начала я испытал крайне неприятное ощущение от того, что пытаюсь сблизить позиции не служителей веры, православной церкви и добродетели, а глубоко политизированных, неуступчивых людей. И в процессе достаточно эмоциональных разговоров иногда главная тема – судьба Абхазской церкви – просто исчезала, они сводились к выяснению личностных отношений.

Они все понимали и понимают сейчас, что существующие каноны не позволяют добиться самостоятельности Абхазской православной церкви так быстро, как хочется того. Поэтому приводимые молодыми священнослужителями доводы о возможности скорого канонического обретения независимости более похожи на спекулятивный аргумент, используемый в конфликте. Церковная жизнь устроена гораздо сложнее, чем светская, политическая.

Мы отделены от Грузинской церкви фактически, не принимаем ее власти. Но никто, ни один патриархат не признает нашу независимость, даже Константинопольский, без единогласного решения на то поместных церквей, в том числе и самой Грузинской. Таковы устоявшиеся веками церковные каноны, и в обозримом будущем они вряд ли изменятся.

Но время показало, что возрождение и развитие православия в стране происходит и без признания автокефалии. Для того, чтобы Абхазская церковь имела каноническое право совершать все необходимые таинства, чтобы вера активнее распространялась в естественном пространстве, я и обратился в своё время к Московскому патриархату с просьбой решить вопрос о рукоположении абхазского епископа. Это жизненно необходимо.

Обращение к РПЦ неслучайно – Русская православная церковь вот уже более двадцати лет оказывает всестороннюю поддержку и абхазским священнослужителям, и пастве. Наши исторические церковные связи глубоки. И я всегда подчёркивал при общении с нашими молодыми священниками, что Константинополь для нас несравнимо далёк. Для абхазов он может быть резиденцией Вселенского патриарха, но не местом духовного окормления.

– Вы встречались с патриархом Кириллом. Наверняка же обсуждали ситуацию?

– Да, имел честь быть приглашённым на аудиенцию к Святейшему Патриарху Московскому и Всея Руси. У нас состоялся обстоятельный разговор, и он практически полностью касался существующей проблемы.

Я изложил свое понимание состояния конфликта на тот период и причин его возникновения. Со своей стороны заверил Патриарха Кирилла в том, что продолжу упорно добиваться достижения согласия между противостоящими священнослужителями. Но, видя степень невосприятия сторонами позиций друг друга, наличие заведомо невыполнимых взаимных требований старшего и младшего поколений церковнослужителей, я не мог дать обещания предстоятелю Русской православной церкви разрешить проблему в кратчайшие сроки. Это было невозможно ни тогда, ни сейчас.

– Вы делали заявления относительно существа разногласий сторон, демонстрировали равноудалённость от сторон конфликта. Но в некоторых публикациях прямо или намёками говорилось о том, что именно вы поддерживаете молодых священнослужителей.

– Я и мои коллеги по правительству пытались найти компромисс, привести к нему обе стороны. И ни одна из них не была близка или далека от меня в большей или меньшей степени. В конце концов, никого из них я не направлял на учёбу в духовные семинарии, не продвигал по церковной службе. Скажу больше – никому из них не исповедался и ни у кого духовной поддержки не искал.

Для меня этот вопрос был и остаётся исключительно общественно-государственным, не имеющим прямого отношения к светской власти как таковой. Любая абхазская власть обязана беспокоиться о судьбе православия в Абхазии в принципе – государстве с очень древними христианскими корнями.

И мы тогда говорили, что у разных поколений священнослужителей существует разное понимание путей обретения автокефалии, но никто – ни власть, ни общество в целом, как и сами противостоящие церковнослужители, не спорят о том, надо ли добиваться независимости нашей церкви или не надо – не это предмет спора.

Об этом и о многом другом мы говорили на встрече и с владыкой Иларионом, председателем Отдела внешних церковных связей Московского патриархата.

Я никак не мог поддерживать священников на пути к расколу. Более того, поделюсь с не покидавшим меня ощущением, которое переросло в уверенность: оказанная молодым священнослужителям поддержка в создании митрополии Абхазии со стороны известных общественно-политических деятелей была связана не с заботой об Абхазской церкви. А основывалась на оппозиционности к правительству Анкваба, что подтверждалось и присутствием молодых церковнослужителей на митингах оппозиции. Эти рычаги использовалась как инструменты борьбы против меня в ходе подготовки государственного переворота.

– Так, стало быть, «управленческий» конфликт в абхазской церковной верхушке, хотя и не затрагивал массы верующих, разворачивался годами?

– В 2011 году, понимая, что примирения не видно, а разногласия заходят всё дальше и дальше, впереди тупик, молодые священники объяснили свою непримиримую позицию необходимостью добиваться автокефалии абхазской церкви. С этим лозунгом они нашли поддержку в лице тех, кто пришёл 15 мая того года в Новоафонский монастырь на объявленное ими собрание. Тогда и была провозглашена Священная митрополия Абхазии. А после собрания документы были поданы в министерство юстиции на регистрацию.

Отсюда ясно, что регистрация митрополии была юридическим оформлением уже свершившегося факта, – а вовсе не умышленным разделением церкви со стороны власти (во главе с президентом Анквабом) – как об этом пространно, но бездоказательно, не называя моей фамилии, утверждает Виссарион.

Действующее законодательство о религии вообще не предполагает отказа в регистрации в таких обстоятельствах, оно обязывало министерство юстиции Абхазии выдать регистрационные документы. Противоположное было бы произволом и самоуправством со стороны властей. Это я лично и неоднократно объяснял Виссариону.
Также я не единожды предлагал Виссариону направить юристов в минюст для перерегистрации, как этого требовал новый закон о религии, управляемой им Пицундской и Сухумской епархии. И что самое главное, в присутствии моих коллег заверял Виссариона, что после этого правительство своим постановлением вновь передаст Пицундской и Сухумской епархии храмы и монастыри. И в том числе – Новоафонский монастырь.

Вместо того, чтобы последовать совету, Виссарион продолжил обивать пороги в Москве и снова убеждать со всех амвонов консисторские круги РПЦ в том, что во всём виноват Анкваб.

– Получается, что гипотеза о вашей протекции молодым священникам – это всего лишь выдумка?

– Конечно. Мысль о моей тайной или явной их поддержке надумана. Она умышленно внедрялась представителями старшего поколения абхазских священнослужителей среди иерархов РПЦ и через публикации в некоторых российских СМИ.

Скажу больше, уверен в том, что кульминация внутрицерковного конфликта умело нагнеталась опытными политиками-оппозиционерами, оппозиционными депутатами и отдельными представителями властных структур, заседавшими в первых рядах на известных собраниях. Они же и надоумили молодых священников создать митрополию, приняли в этом главное и непосредственное участие в качестве «мирян».

Кстати, один из создателей митрополии, ныне занимающий высокий кабинет, потом утверждал: «... сегодняшние шаги молодого духовенства подтверждают, что мы на правильном пути». А потом клятвенно обещал священноначалию РПЦ разрешить церковную проблему.

Совершенно очевидно, что две церкви создал не Анкваб – их создали абхазские священнослужители, и молодые, и бывалые, и их политические покровители. По определению Виссариона в первом «послании», те самые «атеисты, туристы и авантюристы».

– Раз так, пусть теперь и примиряют рассорившихся.

– Профанация в том, что эти «политики-миряне» ходят в церковь раз в год – на Великую Пасху, засветиться перед телекамерами, а то и вообще никогда. Уверен и в другом – эта власть не способна заниматься примирением, потому что она сама инспирировала и активно поддерживала конфликт.

По сути, внутрицерковное противостояние стало очередным испытанием, которое усугубило уже имевшиеся проблемы в абхазском обществе.

Я сейчас вспомнил одну публикацию по этой проблеме. В ней названный экспертом абхазский журналист заявил, что «власти пугают эти молодые священники-реформаторы» и что якобы люди задают вопрос: «если священники могут изменить существующий порядок вещей, то почему мы не можем?»

Это было в мае 2011 года. И теперь у меня встречные вопросы: как изменился с тех пор порядок вещей? Какие реформы удалось реализовать и в церковной жизни, и в светской? Интересно, какую бы экспертную оценку он дал сейчас?

– Какой выход есть, на ваш взгляд? И есть ли он вообще?

– Выход всегда есть, если ты его ищешь. В данном случае ничто не поможет, кроме смирения гордыни, осознания губительных последствий жестокосердой схватки за церковную власть, христианского прощения за взаимные обиды и искреннего стремления совместными усилиями, методично укрепляя свои позиции, добиваться главной цели. Это надо делать не вопреки кому-то, не опираясь на ложные искушения, а воспринимая поставленную цель как всеобщее благо.

В то время, когда внутрицерковные распри занимают все силы участников противостояния и их «доброжелателей», многие храмы в Абхазии остаются в запустении, а сектантство настойчиво захватывает всё большее духовное пространство. А проведённое Виссарионом обрядовое изгнание анквабовского духа из здания Администрации президента делу не поможет. Изгонять бы надо злобу из себя.

Мы все теряем время. Надо готовить новых священнослужителей, открывать приходы, возрождать ведущую историческую роль православия в Абхазии – только это может помочь в достижении цели, но никак не вражда.

Абхазское православное духовенство, как и их собратья в вере по всему миру, избирая свой путь в земной жизни, осознанно приняло на себя обязанность нести тяжкий крест служения обществу. Всегда помнить об этом, проявлять пример жертвенности, милосердия, сострадания и истинной веры – их прямая обязанность. Поэтому надо пойти, не колеблясь, навстречу друг другу, помириться и продолжить вместе святое служение. Это и есть выход, а вернее – путь к согласию в самом широком смысле.

А если этой цели поспособствует, как утверждает Виссарион, сегодняшняя «благочестивая» власть, которая «с любовью хочет всё исправить» и сможет «уврачевать раскол», я буду только рад.

Коль Виссарион во втором «послании» надеется, что «и правительство, и депутаты, и все люди, которые были в заблуждении, понимают, насколько это было неполезно для народа и для государства», то логично в этом им всем принародно признаться. Вот это и будет истинным коллегиальным уврачеванием.

Вёл беседу Игорь ЛЕНСКИЙ,
член Союза писателей России.

Москва, 15 декабря 2015 года.