Крестный отец Абхазской церкви

В Абхазии епископа нет уже более 20 лет. Нынешний председатель Церковного cовета Абхазской православной церкви священник Виссарион Аплиа не может им стать – он не монах. Да и рукополагать некому. Де-юре это Пицундская и Сухумо-Абхазская епархия под юрисдикцией Грузинского патриархата, а де-факто верующие Абхазии окормляются Русской православной церковью. Журналист Александр ЛУЧАНИНОВ попросил Виссариона АПЛИА помочь разобраться в церковной жизни республики.


– Отец Виссарион, какое вероисповедание у абхазов: христиане, иудеи, магометане, язычники?

– Православные христиане. Абхазский народ назывался христолюбивыми абазгами.

– А когда Евангелие переведено на абхазский?

– Давным-давно, но восстановлено сравнительно недавно. После 300 лет господства Порты именно Россия совершает подвиг – приносит слово Божье абхазам на их языке. Евангелие переведено в 1807 году. Последняя редакция – в 1912 году. Сейчас в Абхазии около 300 храмов, из них почти 40 действующих. Остальные разрушены. В некоторых алтари сохранились. Все, что связано с восстановлением, – это опять Россия. Батюшка-царь издал указ о восстановлении православия на Кавказе, и появился Новоафонский монастырь, абхазское училище. Вся абхазская интеллигенция начиная с XIX века – оттуда, все священники абхазские оканчивали это училище. Советская власть старалась уничтожить христианскую веру. Почти все храмы были закрыты. Кафедральный собор Александра Невского в Сухуме взорван. Нынешний кафедральный Благовещенский собор был греческим, его построила греческая община на свои деньги в начале XX века, но даже его закрыли. Единственный действующий храм – Лыхненский. Он был и при османах, и при большевиках. В этом храме в течение 40 лет настоятелем был протоиерей Петр Самсонов. Он совершил воистину равноапостольский подвиг – сохранил Абхазскую православную церковь. В советские времена грузины запрещали нам говорить на абхазском языке. И когда я школьником начал ходить в храм, отец Петр благословил меня учить абхазскую грамоту по священным книгам на абхазском языке. А я не мог читать, потому что там был другой алфавит. И я, естественно, с букваря начал. Люди удивлялись. Я числился в разбойниках – и вдруг интересуюсь церковными делами.

– Так вы Кудияр из знаменитой легенды о раскаявшемся разбойнике?

– Я бы так не сказал. Я, слава Богу, никого не убил. Жил вольно. Не подчинялся никому. Мне не нравилась сама система. В почете был тот, кто предавал своего друга-одноклассника. Вот это мне и не нравилось. Я с этим как мог, так и боролся. Начал ходить в храм. Мне там было хорошо. И, слава Богу, на моем пути оказался отец Петр. Первый раз я зашел в Лыхненский храм в первом классе. Я там упал в обморок от великолепия.

– А как вы стали священником?

– Так получилось, что Грузинский патриарх Илия II приехал в Абхазию. Отношение грузин к абхазам было не очень хорошее. Батюшка Петр раньше ходил к патриарху и говорил обо мне. Но сказали, что я разбойник. Короче говоря, не благословляли. И вот перед приездом Илии что-то там случилось, и они согласились меня рукоположить. Это был 1989 год. А я был даже не венчаный. На неделе повенчался, а в воскресенье был рукоположен в диакона, а через год, в 1990 году – в священники тогдашним главой Сухумо-Абхазской епархии митрополитом Давидом (Чкадуа). И стал служить в Сухумском кафедральном соборе.

– Как появилась Абхазская церковь?

– Я знал, что необходим священник – абхаз. Первый, кого я готовил, был Игнатий (Киут) – учитель в Пицунде. Преподавал английский и абхазский языки. Мне друзья говорят, что в Пицунде есть такой верующий человек Назар. Надо с ним поговорить. Друзья мои его присылают. Смотрю, стоит такой высокий орел. Отец Пётр как раз вышел, и здесь мы выясняем, что тот не крещеный. Отец Петр говорит, что надо его крестить. А он: «У меня нет крестного отца». Петр показывает на меня: «Вот стоит твой крестный отец». Так я стал его крестным. После этого отец Игнатий окончил семинарию в Сергиевом Посаде, но еще не был рукоположен. Встал этот вопрос. Грузинский патриархат возмущался, но Московский патриарх Алексий II в 1995 году в Краснодаре согласился и благословил рукополагать абхазских священников в Майкопе. Адыги этнически очень близки абхазам. Отец Игнатий был первым, и за ним еще трое – нынешние раскольники.

Однажды глава Сухумо-Абхазской епархии Грузинской православной церкви митрополит Давид (Чкадуа) мне говорит: «Почему я не патриарх абхазский?» Владыка Давид мог провозгласить себя патриархом. А я тогда был настоятелем храма Симона Кананита в Новом Афоне и вроде «зама» у владыки. «Можно я скажу Владиславу (Ардзинбе – председателю Верховного совета Абхазской ССР. – «НГР»)?» – «Говори». Я иду. Сергей Шамба (бывший премьер-министр) может засвидетельствовать. Иду и говорю: вот так и так. Владислав был умный. Он понял. Если бы такое произошло, может, не было бы и войны. Владислав дал добро. Я возвращаюсь и говорю: «Владыка, объявляйте!» Он был председателем отдела внешних сношений Грузинской церкви. Если бы он заявил, не было бы войны. Он поехал в Тбилиси, но ничего не получилось. Потом по всем вопросам церкви Владислав всегда ко мне обращался. Я приносил ему церковные книги. Много говорили. Понял, что речь идет о независимости от Грузии, и я это поддержал.

– Но это независимость светская, а церковная?

– На Всероссийском Поместном соборе 1917–1918 годов патриарх Тихон принял вполне конкретное решение о введении Абхазской церкви в состав Московского патриархата, руководствуясь при этом непризнанием правомочности притязаний Грузинского католикоса на Абхазию и Осетию. Можно смело сказать, что это мудрое решение святителя Тихона, не допущенное к воплощению в жизнь советской властью во главе с грузином Сталиным, сегодня может и должно стать ответом на абхазский церковный вопрос. И мы верим, что преемники патриарха Тихона, несомненно, знающие о независимом прошлом Абхазской церкви от Грузинской, со вниманием отнесутся к заветам великого святителя и все же решат наш церковный вопрос с равноапостольной решительностью. Что в конце концов и положит конец всем расколам и брожениям в многострадальной православной абхазской церковной среде.

После отделения Грузинской церкви от Русской в 1943 году в Абхазии была образована Сухумо-Абхазская епархия ГПЦ (знаменательно, что в течение 11 лет ее правящим архиереем был нынешний патриарх Грузии Илия II). Но после начала войны в 1992 году стало понятно, что вместе мы уже жить не сможем.

– Сколько было священников в 1991 году?

– Человек 10.

– И потом из них 8 уехало?

– Да. Остались только отец Петр и я. Уехал и митрополит Давид (Чкадуа). Начало войны застало меня в Сухуме. В один из самых первых ее дней, во время службы, кафедральный собор был обстрелян. Вернулся домой в Гудауту и стал настоятелем Гудаутской церкви. Тогда встал вопрос, кому здесь быть управляющим, главным священником. Мы хотели отца Петра. Поехали к нему с делегацией. Он ответил так: «Я капитан этого корабля». Обращается ко мне: «Ты где служил? В Сухуме? Вот иди служи и управляй». «Да я многого не знаю». «А вот что не будешь знать, приходи, и мы вместе потихонечку решим».

Народ пришел к вере на войне. Меня прославили солдаты, которые нуждались в священнике. Я, естественно, был в окопах, сидел с ними у костров. Во время обстрела я не уходил. Мне было стыдно убегать. Как побегу? Какой пример покажу детям своим? И это оказалось очень необходимо.

– Я не помню, кроме вас, ни одного священника на фронте.

– А их просто не было.

– На фронте мне многие говорили, что у вас под рясой автомат. Я вас об этом не спрашивал, справедливо полагая, что на войне это естественно.

– Не было такого. Это легенда. У меня был крест. По-абхазски абджар – оружие, притом что аб – отец, а аджар – крест. Вот крест и был моим оружием. Это самое великое оружие. Еще святому Константину Великому явился он с глаголом «Сим победиши». Я и говорил всем, что у меня оружие, имея в виду крест, а люди думали, что я про автомат.

– Армяне тоже к вам обращались?

– Да. Они все крещеные по православному чину в Абхазской церкви. Я лично многих крестил. Это уже после войны они стали разбираться в вере. Сейчас национальный фактор играет большую роль. Эчмиадзин заволновался. Католикос мне написал: это мои, а я ответил: если это твои – забирай их в Ереван. А я их крестил по православному обряду. И они мои. Я пастырь. Они мое стадо. Как я могу их отдать в чужое стадо, не православное?

– Великим постом 2011 года в Абхазской церкви произошел раскол. Два иеромонаха из Новоафонского Симоно-Кананитского монастыря, клирики Русской православной церкви Андрей (Ампар) и Дорофей (Дбар) объявили о создании Священной митрополии Абхазии, которая не подчиняется Абхазской церкви и уходит под юрисдикцию Константинопольского патриархата. А заодно и то, что патриарх Московский и всея Руси им не указ. Абхазский раскол – он не церковный, а политический. Не так ли?

– После войны в Московскую духовную семинарию были приняты Дмитрий Дбар и Адриан Ампар. К 2001 году уже были рукоположены в священный сан иеромонахи Игнатий (Киут), Сергий (Джопуа), Андрей (Ампар), Василиск (Лейба), Дорофей (Дбар), Иоанн (Свинухов). Все они, будучи клириками Русской православной церкви, были отпущены в Абхазию помогать становлению православия в нашей стране.

В сентябре 2001 года вышеперечисленными священниками был созван и учрежден Епархиальный совет, председателем которого я и был избран. Также был принят устав Сухумо-Абхазской епархии и взят курс на окормление Абхазии Русской православной церковью. Приснопамятный святейший патриарх Алексий с пониманием и пастырской заботой воспринял ситуацию в Абхазии и всегда помогал в решении наших церковных вопросов. Начались реставрационные работы в Новоафонском монастыре. Купола привезли с Урала и покрыли золотом.

Потихоньку церковная жизнь налаживалась. Правительство передало нам все храмы и монастыри. Мы уже владели собственностью на законных основаниях. Но главная проблема – отсутствие епископа. Только он может рукополагать священников. Для того чтобы Абхазская церковь развивалась, ей необходимо новое священство. Но вопрос назначения епископа может быть решен только по каноническим правилам.

– Что стало началом раскола?

– Чтобы вдохнуть жизнь в Новоафонский монастырь, я молитвенно обратился к игумену Ефрему (Виноградову), много лет служащему в Адлерском районе и знакомому не понаслышке с абхазской действительностью, с просьбой оказать помощь в управлении монастырем. Отец Ефрем, имеющий богатый опыт монашеской жизни и управления монашеским общежитием, имея при этом и абхазское происхождение, уступил моей просьбе. Собравшийся по данному вопросу Церковный совет, на котором в качестве полноправного члена присутствовал и иеромонах Андрей, единогласным голосованием (включая голос отца Андрея) утвердил кандидатуру Ефрема и назначил его настоятелем монастыря (при этом сам Андрей (Ампар) сохранял прежнюю должность эконома монастыря и, следовательно, все свои полномочия). Когда отец Ефрем в качестве только что утвержденного настоятеля прибыл в обитель и провел там всего несколько дней, в Новом Афоне произошло искусственно спровоцированное волнение и были призваны экстремистски настроенные молодые люди, почти сразу же заставившие отца Ефрема покинуть обитель. После был митинг, на котором прозвучали лозунги о недоверии сегодняшнему церковному руководству, были провозглашены и воззвания к проведению Церковно-народного собрания. Очевидно, что уже тогда руководил всеми этими событиями пребывающий в Греции отец Дорофей.

Знаменательно то, что произошло это 1 апреля 2011 года, а приехал отец Дорофей только 4 мая. Задержка была обусловлена тем, что 24 апреля отец Дорофей в Греции незаконно, без разрешения Русской церкви, клириком которой он является, был возведен в сан архимандрита. Вернувшись в Абхазию, иеромонах Дорофей сразу же стал бравировать и спекулировать сановным «достижением» как прямым восхождением к столь вожделенному ему епископству.

– Что это за Народно-церковное собрание?

– Собрание атеистов, туристов и авантюристов. Наш «недоархиерей» с энтузиазмом юного пионера и одновременно с расчетливостью розово-оранжевого революционера бросился всячески рекламировать себя и свою идею «церковного майдана» в СМИ, а главное – в организациях, где собираются люди, весьма далекие от Церкви, но при этом кровно заинтересованные в проведении оппозиционных митингов, собраний, демонстраций и т.п.

Вопреки увещеванию со стороны епархиального собрания Абхазской православной церкви и предупреждениям из Московского патриархата 15 мая 2011 года в монастыре было проведено нарочитое собрание. На нем открытым голосованием (число голосовавших колебалось от 1,5 до 2 тысяч, при этом только 750 человек оказались крещенными в Православной церкви) была провозглашена Священная митрополия Анакопии и Нового Афона – автокефальная Церковь Абхазии во главе с«митрополитом» Дорофеем. Иеромонахи Дорофей и Андрей вызывались к епископу Майкопскому Тихону (Лобковскому) и даже на встречу со святейшим патриархом, но эти увещевания были ими проигнорированы. И тогда священноначалие Русской православной церкви было вынуждено запретить Дорофея и Андрея в служении. Произошедшее в Новом Афоне собрание было определено как не соответствующее каноническим нормам. Отец Дорофей в ответ заявил: «Меня остановят либо тюрьма, либо физическое устранение».

– А в чем такая популярность ваших оппонентов?

– Раскольники сыграли на лозунге противостояния с Россией, который достаточно популярен в Абхазии. Они говорят, что русские не дают нам епископа. Эти монахи заинтересовались бизнесом вокруг монастыря, нарушив обет нестяжания. И говорят: «Отец Виссарион все это отдал русским, а мы забрали обратно, и теперь все будет у абхазов». Основная масса народа никогда не была против России. Только кучка отщепенцев. Но народ подпадает под их влияние. Абхазы не хотят быть под варварами – Европой, но отщепенцы их туда толкают. А наша многострадальная Абхазия страдает не от турок и олигархов, а от этих отщепенцев.

Во время блокады иностранные агенты делали свое дело – настраивали народ против России. (Блокада Абхазии была установлена Ельциным по просьбе Шеварднадзе и продолжалась до 1999 года. В это время мужчины в возрасте от 16 до 60 лет не могли переходить границу по реке Псоу в Адлер и все поставки продовольствия и торговля были запрещены. – А.Л.).

– Дорофей порвал письмо патриарха, говорят?

– Рвал в Илоре. Он и нас не признает. Говорит: Виссарион лег под Россию и отдал Новый Афон русским. А вот мы все вернем. Это политическая технология. Я говорю народу: они предатели! Это их грех гордыни. А власть захотела иметь свое влияние на Церковь. И при Ардзинбе были попытки ее политизировать. При сложных ситуациях Владислав говорил – на усмотрение отца Виссариона. При Багапше (второй президент Абхазии. – «НГР»), когда стали обливать грязью Ардзинбу, я был категорически против. И все началось с этого. Багапш, будучи честным человеком, потом понял, что я правильно сделал, что его не поддержал. Многие и сегодня это не понимают. Владислава нельзя грязью поливать. С него все слетает, потому что он не заслужил этого. Если бы Багапш не заболел и не умер, не было бы раскола. Не дал бы. Он никогда плохо не говорил о Владиславе. Сам Сергей никогда. И всегда отвечал, что батюшка был прав. А народ мы потихонечку просветим.

– Что ждет Абхазскую церковь?

– Раскольники запрещены к служению, им была поставлена задача меня убрать. Якобы Виссарион, который продался русским, душит Абхазскую церковь, а народ в это поверил. Раскольники лжесвидетельствуют. Все СМИ их поддерживают. Дорофей и Андрей пошли под власть. Мы попытаемся объяснить обществу, а власть пусть призадумается. Это пагуба. Погибает наш народ. Как можно повесить флаг другого государства, которое тебя не признает (Турция. – А.Л.)? Мы как будто воевали с Россией. Союзник в нашей борьбе с врагами – Россия.