За оппозицию обидно

Говорят, что оппозиция – это хорошо. Говорят, что бывает конструктивная оппозиция, которая формирует идеи, направленные на позитивные изменения в стране, и неконструктивная, от которой нет никакой пользы – сплошной раздрай в обществе. А еще говорят, что оппозиция рвется к власти – и это мне очень нравится. Как же без солдат, которые мечтают о красивом будущем, строят планы и стремятся к переменам в лучшую сторону? Без оппозиции же тоска и сплошной ободрямс – никто не возражает, никто не противопоставляет, никто ничего не предлагает и никто не критикует. Так бывает при тоталитарном или авторитарном правлении.

В Абхазии все сложнее. Есть партии – целых шесть! – но их очень трудно классифицировать. Их идеологию не загонишь ни в какие рамки, они и не левые, и не правые. Часть из них (больше половины) становятся провластными и безмолвствуют от выборов до следующих выборов. Меньшинство же формирует что-то вроде оппозиции, если так можно назвать партию отлученных от власти чиновников.

Нынче в этой роли политическая партия «Амцахара», которую один из лидеров партии Гари Саманба, уже не пугаясь слова «оппозиция», на прошедшем на минувшей неделе круглом столе под названием «Абхазо-российские отношения на современном этапе: ожидания, реалии, перспективы» охарактеризовал так: «Это та оппозиция, которая сегодня в оппозиции, это та, которая поддерживала прошлую власть».

Теперь они критикуют нынешнюю власть, да так, что позавидуют в самых что ни на есть демократических странах. Критикуют за то, за что хвалили совсем недавно власть прошлую. Понятно, что главный объект для критики – кадровые назначения, в результате которых и происходит пополнение рядов оппозиции бывшими чиновниками.

Однако есть и отличия от предыдущей оппозиции, которая теперь у власти. Новая в жесткой конфронтации со СМИ – оппозиционеры изгоняют журналистов с мероприятий, отбирают камеры, «шипят» на конференциях и не приглашают на съезды. Пресс-конференции и брифинги – только для ограниченного круга лиц. Государственные или негосударственные СМИ для них на одно лицо и все журналисты – продажные, не имеющие собственного мнения. Если их послушать, так зарплата журналиста – прямое свидетельство его продажности. Особой ненависти удостоены журналисты, работающие на внешние информационные ресурсы: тут сразу срабатывает синдром пребывания во власти, которая мрачнела при словах «демократия», «оппозиция», «права человека», «плюрализм мнений», «свободные СМИ».

Кстати, по словам того же Саманба, «амцахаровцы» предлагали президенту: «давайте мы будем конструктивной оппозицией». Видимо, глава государства не согласился.

Может быть, наличие в Абхазии вместо оппозиции этого «частокола из старых зубов» (как язвительно называют «Амцахару» абхазские блогеры) вызвано тем, что власть, в том числе и законодательная, никак не поймет свою прямую заинтересованность в существовании одновременно и партии власти, и настоящей оппозиции?! Между тем, пока законодатели очень неспешно размышляют над поправками в Конституцию и закон о партиях, есть основания полагать, что озаботиться созданием оппозиции в Абхазии могут высокие персоны из других государств. Это может стать концом новейшей истории Абхазии.