Георгий Отырба: «Мне надо дружить с властью»

Абхазские журналисты недавно с большим изумлением обнаружили, что в республике существует не только должность Уполномоченного по правам человека, но и человек, который эту должность занимает более восьми лет. Более того, в минувшую пятницу они пригласили его прийти в Ассоциацию работников СМИ Абхазии, чтобы он рассказал о своей работе. И Георгий Отырба, Уполномоченный по правам человека, согласился. Вела встречу председатель АРСМИРА, редактор «Нужной газеты» Изида Чаниа.

Изида Чаниа: Здравствуйте, дорогие коллеги, сегодня у нас историческое событие, на нашей площадке впервые присутствует Уполномоченный по правам человека Георгий Отырба. Мы не сильно избалованы его отчетами, поэтому, думаю, у нас будет к нему масса вопросов. Для начала предоставим Георгию Отырба возможность рассказать нам, чем занимается Уполномоченный по правам человека, если можно, в цифрах. Какие дела вы рассматривали, сколько этих дел было, каких результатов добились?

Георгий Отырба: Я могу сказать, что на моей памяти было чуть больше сотни дел с самого начала работы. Эта структура изначально подразумевалась, как переходный этап для создания института омбудсмена. В 2007 году было принято решение о создании такого института, который подчинялся бы напрямую президенту. С 2007 года три года я работал один. Были планы достаточно серьезные представления доклада, что оказалось в результате невозможным. Просто физически охватить и оценить проблемы, которые стояли, полностью представить их в обобщенном виде не получилось. Были отдельные доклады по тематике, проблемные, то есть были предложения, скажем так, по инвалидам…

Изида Чаниа: Ваши доклады где-то публиковались?

Георгий Отырба: Нет, это было только для президента, потому что я при президенте. Меня не приглашали никогда в парламент, я нигде не выступал. Это была большая проблема для структуры организовать такой всеобъемлющий доклад. С 2010 года у меня появился помощник, это Дмитрий Маршан, юрист, хороший специалист, человек, который защищался по проблематике прав человека. У нас с ним получилось очень хорошее дело – мы разработали закон об Уполномоченном. В этом году уже было первое чтение этого закона.

Изида Чаниа: Георгий, мы об этом знаем и обсуждение проекта закона слушали. Давайте, мы конкретно поговорим о вашей деятельности: что конкретно было вами сделано, сколько тюрем вы посетили, сколько прав защитили?

Георгий Отырба: Хорошо. В принципе – это достижение и, в принципе, очень серьезное дело для государства – необходимость разработки этого закона. И это успех и достижение. Даже если бы ничего больше не было сделано мной, если будет принят закон и будет установлена эта должность для государства, – это результат! И я надеюсь, закон будет принят.

Что касается конкретной работы. В самом начале моей работы приезжал Европейский уполномоченный господин Хаммарберг. Ситуация была следующая: заключенная, которая в свое время была приговорена к расстрелу, этот приговор ей заменили на 15 лет. Она отсидела этот срок. Но так как она попала в тюрьму и оказалась без документов и без гражданства, было принято решение, и были переговоры о том, что страна, уроженкой которой она является, готова предоставить ей гражданство и забрать на свою территорию. В мировой практике это, наверное, одна из самых сложных операций, которую можно себе представить. Почему я так подробно рассказываю об этом примере? Потому что много подспудных вопросов. Сразу же можно сказать, что Уполномоченный занимается проблемами между государством и гражданином. Частные проблемы не входят в его компетенцию. Всегда, когда говорят о деятельности Уполномоченного, хотят видеть конкретные цифры и конкретные решения, но следует понимать одно: есть жалобы, которые мы рассматриваем, но решение которых от нас не зависит.

Изида Чаниа: Сколько жалоб вы рассмотрели в 2014 году?

Георгий Отырба: В 2014 году не так много, я думаю, жалоб десять или пятнадцать.

Изида Чаниа: С чем были связаны эти жалобы? Вообще, какие жалобы самые характерные?

Георгий Отырба: Здесь немножко сложно, потому что, если говорить о правах и их соблюдении, о требованиях от государства, здесь будет достаточно сложно. Если определять, какие были жалобы (социального характера, политического, экологического), я сейчас не смогу сказать точно, потому что в процентном соотношении не было. Подавляющее количество (отметьте себе это, как результат работы), конечно, было по жилищным вопросам.

Изида Чаниа: Я бы хотела знать, например, Дюкарева. Позавчера, по-моему, исполнилось 15 лет, как она мучается со своей квартирой и не может ее вернуть, хотя все судебные решения в ее пользу. Она к вам обращалась много раз. Хочу спросить: к кому вы обращались, что вы делали для того, чтобы помочь этой женщине вернуть ее собственность?

Георгий Отырба: Вы знаете, здесь невозможно ни к кому обращаться. Выполнение судебного постановления – это тоже просьба.

Изида Чаниа: Вы делали какие-то заявления? Возмущались в прессе, на радио, на телевидение, может быть, пришли и сказали об этой проблеме? Вот я знаю, что я об этом говорила, но вас я по этому поводу ни разу не слышала.

Георгий Отырба: Поймите, есть заявления, и есть три вида воздействия или реагирования на проблемы. Это: политическое, парламентское (парламентские запросы), общественное – это вы, СМИ, НПО, и судебное. Мы немножко в другой стороне, поэтому ни какое-то возмущение с вашей стороны, ни даже возмущение со стороны человека, который пожаловался, не может означать, что мы можем превысить свои полномочия. Есть государство, которое обязано это решать.

Изида Чаниа: А как вы требуете от государства, чтобы оно такие вопросы решало?

Георгий Отырба: У меня возможности требовать нет. Мне надо дружить с властью, понимаете, власть – она опасная…

Елена Заводская: Но вы ставили вопросы прав человека где-то в СМИ так, чтобы в обществе о вас услышали и увидели, что вы хоть чем-то занимаетесь? Хоть раз такое было за восемь лет?

Георгий Отырба: Была голодовка в «Континенте», меня попросили прийти. На меня набросились в связи с тем, что «вы должны вот сказать о нас» и показали мне ряд требований. Я им сказал: «Подождите, здесь ваши требования, за которые вы имеете право бороться. Это ваше право. Вы можете их отстаивать. Я их озвучивать не буду».

Елена Заводская: Вы сказали, что занимались мониторингом по правам человека в Абхазии. Есть ли результаты этого мониторинга? Если можно, по пунктам: первое, второе, третье…

Георгий Отырба: Вы знаете, это очень сложно. Это надо представить. У меня есть какие-то возможности вам по пунктам отвечать. Но вам достаточно будет, если я буду эмоционально отвечать? Результаты мониторинга – это очень серьезный вопрос!

Изида Чаниа: То есть вы его не делаете?

Георгий Отырба: Нет, мы делаем, я знаю, какие процессы идут.

Елена Заводская: Ну, так расскажите нам!

Георгий Отырба: Что и в каких местах, и в какие времена происходят какие-то встречи, митинги и так далее. Это означает, что идет какой-то процесс развития общества. Что где-либо недовольство, либо возмущение, либо требования. И это права, их никто не должен нарушать.

Изида Чаниа: Вашего мнения мы все эти годы просто не слышали. Нас, если честно и откровенно, замучили эти суды и жалобы на суды. Мы обратились к вам в надежде на то, что вы чем-то занимаетесь. Мы сидим и понимаем, что этим занимаемся только мы, журналисты.

Георгий Отырба: Вы поймите одно: то, что вы можете сделать, омбудсмен не может. Я вам еще раз говорю, вы можете заявлять о нарушениях прав человека в ту же минуту, я должен изучать дело, вы поймите.

Елена Заводская: За восемь лет вы изучили какое-нибудь дело и заявили о нем в СМИ хоть раз?

Георгий Отырба: Мне сложно сейчас припомнить о чем-то из заявлений СМИ.

Изида Чаниа: А вот была паспортизация, потом были изъяты паспорта. Сегодня некоторые группы в обществе считают, что там было массовое нарушение прав человека. Какова позиция Уполномоченного по правам человека: были там нарушения прав человека или нет?

Георгий Отырба: Мы озвучили в свое время. У нас была очень серьезная ситуация, которая и сейчас продолжается, к сожалению. Даже письмо есть от Уполномоченного Российской Федерации Панфиловой. Это дело, которое длится очень давно, это вопрос о гражданстве.

Изида Чаниа: Просто я задала конкретный вопрос, вы уходите от ответа. Меня интересует гальское гражданство конкретно. Были там нарушения прав человека или нет?

Георгий Отырба: Есть требования, которые обязательны к гражданину, которые он имеет изначально, вы знаете о них. Не буду ликбез проводить. Есть политические права, которые временами могут быть ограничены, тоже, надеюсь, вы это знаете. Так вот. В том случае, когда происходит какое-то ужесточение, это означает, что никто не может отнять неотъемлемых прав, здесь прямое нарушение прав человека. Но в случае, если рассматривается ситуация приконфликтная, прифронтовая, если вдруг встает вопрос о предоставлении в нарушение закона, в смысле подачи заведомо ложных данных о своем гражданстве, то здесь люди должны разбираться. Если есть какое-то недоверие, либо есть какой-то подлог в документах или какие-то проблемы, то тогда должны быть какие-то документы, которые сейчас будут появляться. Этот документ – вид на жительство, он частично ограничивает права. Громкие заявления и борьба за права человека – это замечательно! Это прекрасно! И это никогда не должно умереть. Я только приветствовать могу эти дела. Но говорить и обнадеживать кого-то – не в моих правилах. Говорить о том, что вот это – права человека, вы немедленно должны их решить и так далее, вы знаете, я несколько раз обжигался…

Изида Чаниа: И все-таки, считаете ли вы, что в Гальском районе было нарушение прав человека или не считаете, я не поняла! Ликвидация абхазского гражданства по отношению к этим людям – это нарушение прав человека или не нарушение?

Георгий Отырба: Если в законе стоит, что при заведомо неправильных данных возможно отозвать паспорт, вы ничего с этим поделать не можете.

Изида Чаниа: Нет, это нарушение прав человека? Да или нет? Черное или белое? Я хочу понять, что думает по этому поводу Уполномоченный по правам человека!

Георгий Отырба: Я еще раз говорю: если в законе написано, если есть заведомо ложные данные, то это означает, что власть имеет право отозвать.

Изида Чаниа: То есть не было там нарушений прав человека?

Дмитрий Белый: А были ли там вообще какие-то случаи нарушения прав человека?

Георгий Отырба: Так я же вам и рассказываю, что в принципе это нарушение прав человека. И конкретный случай наш. Да, Господи, в конкретном случае всегда можно найти людей, другое дело, если в законе, еще раз говорю, что-то отмечено. Это закон, вы хоть убейтесь!

Изида Чаниа: И если можно последний вопрос я вам задам. 27 апреля, насколько я знаю, вы едете в Италию на грузино-абхазскую встречу. Меня интересует ее тема, и кто конкретно едет на эту встречу?

Георгий Отырба: Все не так ребята! Это – не Италия, это – Испания. Это вторая встреча. В принципе, она подразумевалась для обсуждения вопросов с уполномоченными из Совета Европы и Грузии. Есть ряд вопросов, которые мы поднимали, например, долгий вопрос Сигуа. И есть еще вопросы, которые касаются региона, если есть у нас какие-то вопросы, скажем, свободы передвижения. Мы получили приглашения и получили три вопроса. Мы сами пока в процессе представления своих интересов.

Изида Чаниа: А кто едет на эту встречу кроме вас?

Георгий Отырба: Едет Маршан, потому что его интересуют коллективные права. Едет кто-то от Общественной палаты, от НПО.

Изида Чаниа: Вопрос Гальского района и паспортизации вы будете там обсуждать?

Георгий Отырба: Знаете, он обсуждается и находит понимание, нет агрессивности, потому что это – проблемы государственные, это проблемы межгосударственные.

Изида Чаниа: Вы назвали только одну проблему – Сигуа. Но не может быть, чтобы вы ехали в Испанию обсуждать с грузинами только проблему Сигуа.

Георгий Отырба: Не едем мы обсуждать проблемы, потому что у нас нет сотрудничества, чтобы обсуждать проблемы.

Дмитрий Белый: А тогда зачем вы едете?

Георгий Отырба: Есть вопросы, которые поднимают и которые интересуют международные организации. Что здесь происходит, насколько возможно цивилизованное развитие, видны ли здесь какие-то угрозы?

Елена Заводская: Все-таки мне хочется уточнить: ваши доклады, которые вы направляли президенту, они что, были засекречены? Почему ни один доклад не появился о вашей работе за восемь лет ни в одном СМИ?

Георгий Отырба: Я объясняю: очень сложно определить проблематику. Я не смог написать доклад полностью всеобъемлющий по всем проблемам. Это очень сложно.

Дмитрий Белый: Так за восемь лет не было ни одного доклада?

Георгий Отырба: Нет, доклада не было.

Елена Заводская