«Идея, идея! И де я нахожусь?»

Эту свою публикацию я по привычке хотел начать со слов о том, «как в абхазском обществе отреагировали…». В данном случае – на вчерашнее заседание Совбеза Грузии, посвященное «абхазскому вопросу» и обращение накануне премьера Ираклия Гарибашвили к абхазам и осетинам о том, что Грузия может предложить им автономии. Но потом остановил себя: «Стоп… Что значит «отреагировали»? Так ведь никто никак и не реагировал».

Действительно, ни в соцсетях и на интернет-форумах, ни в частных разговорах не встретил ничего, даже ни одной традиционной усмешки по этому поводу. Не исключаю, конечно, что МИД Абхазии выступит с неким дежурным ответом, где в очередной раз выразит недоумение… Но в целом подобные заявления грузинской стороны воспринимаются как бородатый анекдот, рассказанный в десятый раз подряд, и самая естественная, наверное, после них реакция – молча в недоумении пожать плечами. А вообще на них просто перестали обращать внимание, как на монотонный шум дождя за окном, или жужжание мухи в дальнем углу комнаты.

Любопытно здесь, пожалуй, только то, что обращение Гарибашвили прозвучало через недельную примерно паузу после того, как он запальчиво заявил, что у него есть некая идея, что он готов выступить с предложением, которое заинтересует «абхазских и осетинских братьев». Впрочем, это обещание могло заинтриговать только особо наивных; реалисты прекрасно понимают, что пространства для маневра тут у грузинских лидеров давным-давно уже нет. Причем, для Абхазии его предложение воспринимается как явный регресс.

Возможно, Ираклий в силу своего возраста даже не знает или не помнит, что во второй половине 90-х годов тогдашний грузинский президент Эдуард Шеварднадзе, а вслед за ним и тбилисский агитпроп упорно твердили о некоей «широчайшей» автономии, которую получила бы Абхазия в составе Грузии. Над этим тогда в Сухуме много смеялись. Сейчас же идет речь просто об автономии, даже не о широкой и не о модернизированной. Но это примерно то же, что «соблазнять» вернуться совершившего побег раба тем, что он будет носить же самые свои старые кандалы.

Даже в самой Грузии, и не только его внутриполитические оппоненты, встретили «инициативу» премьер-министра с разочарованием. Правда, некоторые тбилисские эксперты выражают надежду: дескать, это предложение будет рассмотрено в Абхазии в связи с проектом российско-абхазского договора о союзничестве и интеграции, поскольку тот очень сужает права Абхазии как самостоятельного государства и вызывает множество споров в абхазском обществе.

Что ж, психологически это вполне объяснимо. Мне, например, не раз доводилось наблюдать «сдвиг по фазе», который происходит у страдающих от безответной любви. Как-то один преподаватель вуза, старый холостяк, попросил меня поговорить насчет него с его студенткой, за которой он безуспешно ухаживал и о которой я имел неосторожность сказать, что неплохо ее знаю. Шансов у моего приятеля не было никаких. И мой разговор с ней принес единственно возможный результат (как и разговоры других их общих знакомых), но как же он цеплялся во время моего рассказа об этом разговоре за всякие несущественные детали, которые, как ему казалось, оставляли ему надежду!

Но вернемся к теме практического отсутствия у грузинских лидеров «пространства для маневра». Когда-то, лет двадцать пять назад, когда в грузино-абхазских отношениях еще просматривались некие компромиссные варианты, гордое грузинское общество не хотело о них и слышать. Да и сегодня там «забьют камнями» всякого, кто заикнется о любом другом варианте, кроме чудодейственного возращения к отношениям Тбилиси и Сухума на 1.01.1992 года. (Примеры хорошо известны). Но абхазов статус-кво вполне устраивает. Не раз мне приходилось слышать рассуждения: «А зачем нам признание Грузии? Будет оно – еще какие-то новые проблемы появятся».

Виталий Шария