Новый таможенный союз

Новый договор о дружбе и взаимной помощи, в котором будет предусмотрено создание до конца года единого контура безопасности между Россией и Абхазией, может стать трехсторонним: переговоры о присоединении к нему ведет с Абхазией Южная Осетия, сообщают «Известия» со ссылкой на посла Южной Осетии в Абхазии Олега Боциева.

О причинах и перспективах ещё большего сближения России, Абхазии и Южной Осетии «Актуальным комментариям» рассказал руководитель аналитического агентства «Alte et Certe» Андрей Епифанцев.

-Трехсторонний договор о дружбе и взаимной помощи России, Абхазии и Южной Осетии, в котором будет предусмотрено создание до конца года единого контура безопасности – дело хорошее. Это наши союзники с высокой степенью интеграции.

- Насколько этот договор может изменить ситуацию в отношении безопасности границ России и южных республик?

- Коль скоро мы ставим на первую ступень важности, в отдельный аспект оборону, то здесь необходимости в этом договоре не существует. Даже если взять в расчет постоянные попытки Грузии вступить в НАТО. Грузия обсуждает вступление в НАТО ещё с 1995 года. Ещё покойный Эдуард Шеварднадзе тему поднял, а перспектив нет никаких и сейчас. После 2008 года и после украинских событий шансы на вступление Грузии в НАТО стали ещё меньше.

- Почему у Грузии стало меньше шансов на вступление в НАТО в связи с событиями на Украине?

- Что было бы, если бы в 2008 году Грузия вступила в НАТО, и неуравновешенный Саакашвили начал бы бомбить Цхинвал? Что было бы тогда? Либо это ядерная война, чего никому не хочется, либо США пришлось бы делать хорошую мину при плохой игре. Как вариант, объяснять всем, что Грузия – член НАТО, но в данном случае она выступает не членом НАТО и США ей не оказывает военную помощь. И тогда бы молодые и новые члены НАТО – все эти Латвии, Эстонии и т.д. – они бы знали, что если вдруг у них возникнет ситуация острого конфликта с Россией, НАТО их тоже кинет. То же самое с Украиной.

Поэтому в военном смысле у Грузии нет перспектив по вступлению в НАТО, и сейчас даже ещё меньше. То, что Грузия нападёт на Абхазию, Южную Осетию – сейчас вообще не реально. Там стоят наши войска, и в определённом смысле они даже избыточны.

Но есть и другой военный аспект – форма подчинения российско-осетинского военного контингента – коль скоро у нас будет единый контур, там будет единое командование. То есть, подчиняться войска теперь будут одновременно и российскому и абхазскому, южно-осетинскому командованию. В политическом плане это хорошо.

- Как с подписанием нового договора может измениться ситуация с политической и административно-хозяйственной стороны?

- Со стороны политической и административно-хозяйственной всё более понятно, более реально и осмысленно. Во-первых, начнём с того, что новый договор – это более высокая степень интеграции. То, что мы будем усиливать интеграцию, переходить на какой-то другой уровень интеграции после Олимпиады с нашими союзниками, которых не все признали, говорилось давно. До Олимпиады старались «не дразнить гусей», чтобы не повторилась ситуация 80-го года – бойкот олимпийских игр и т.д. Подразумевалось, что после мы более тесно синтегрируемся с Абхазией и Южной Осетией в какой-то надгосударственной форме.

- Насколько Южная Осетия и Абхазия готовы к большей интеграции с Россией?

- На самом деле, в Южной Осетии последние два месяца был очень популярен лозунг о максимальной интеграции с Россией. Некоторые политики, исходя из выбранных избирательных процессов, заявили, что Южная Осетия объединится с Россией ещё до конца года. И в народе это вызвало небывало широкий положительный отклик. И когда кто-то говорил людям, что это невозможно, его обвиняли в отсутствии патриотизма, в том, что этот несчастный продался грузинам и т.д.

В Абхазии была другая ситуация. Там собственный государственный проект. Если Южная Осетия хочет непосредственного объединения с Россией, то Абхазия строит свой проект. Он во многом этнический, абхазский. Вопрос в этой республике следующий: как быть независимым от России, когда ты полностью зависишь – финансово, внешнеполитически, в военных вопросах и так далее. Это очень тонкая грань. Я не завидую абхазам, потому что пройти по этой грани очень сложно. Если мы посмотрим, как народ относился к политике, к предыдущим президентам, к Багапшу и к Анквабу, то их обоих критиковали за отношения с Россией. Но Багапша критиковали за то, что он идёт у России полностью на поводу, а Анкваба критиковали за то, что как бы отталкивает Россию, что невыгодно и даже опасно для Абхазии. Здесь крайне сложно найти «золотую середину».

Абхазия и Южная Осетия с начала этого года оказались в сложных экономических обстоятельствах. Россия уменьшила дотации республикам в 4 раза. Это очень серьёзно. Представьте, что зарплата уменьшилась в 4 раза одномоментно. С 4 до 1 млрд рублей в год.

Кроме этого, появились два наших новых конкурирующих кластера. Это Сочи, который нам, России, надо «отбивать». Когда мы говорили, что Сочи строится за деньги инвесторов, это правильно. Но государство предоставляло гарантии, что через какой-то срок, 3-4 года, мы отдадим эти вложения, государство вернёт эти деньги. То есть, если государство сейчас не пошлёт туда достаточно туристов, через три года оно само должно будут отдавать инвесторам эти деньги. Эти прямые расходы, отложенные на какой-то срок. И Крым, понятно. В Крыму у нас политический, по сути дела, туризм. Соответственно, в Абхазию едет меньше людей, потому что, по сути, Крым – это прямой конкурент Абхазии и по климату, и по условиям размещения, и по ценам.

Соответственно, у республик возникает вопрос – что делать? В этом смысле большая интеграция может быть результатом экономической заинтересованности республик.

Но если в Южной Осетии говорили, что Осетия присоединится к России, то Абхазия говорит: «Давайте мы заключим ассоциированный договор с Россией». Здесь не очень понятна степень интеграции или ассоциации, но вариант такой рассматривался. Рассматривался, но сказали, что пока политическая элита не нашла консенсус и ассоциативный договор заключен не будет. В этом смысле договор о едином контуре может быть в определённом смысле компромиссом. По крайней мере, это сообщение можно сместить в массы, и они с радостью его воспримут. Далее, есть вариант найти объективные моменты для Абхазии.

Теперь Абхазия должна рассчитывать больше на собственные силы по причинам, которые я перечислил. И Хаджимба, когда приходил к власти, пришёл именно с этой повесткой. Один из основных его месседжей был – опора на собственные силы.

- Что даст «снятие границ» всем трем сторонам договора?

- Собственно пограничные проблемы с Абхазией есть. Это проблема самого перехода границы. Абхазы перевозят фрукты. Туристы из России отправляются на отдых в Абхазию. И те, и другие всегда жаловались, что сложно пересекать границу. Возникает вопрос: если у нас единый контур безопасности, то тогда давайте максимально синхронизируем наше законодательство, которое уже в какой-то степени синхронизировано.

Вопрос о каких-то таможенных тарифах на самом деле немножко смешон. Понятно, что в Осетию вообще иностранцы не едут по географическим причинам, а в Абхазию - в основном турки и немножко казахов. Но всё равно, даже если есть необходимость сделать едиными таможенные тарифы и мы это сделаем, то тогда уж точно можно снимать внутренние границы. А в таком случае у нас получится аналог Таможенного союза, но с непризнанными государствами. И вот тогда это имеет некий смысл и очень важный.

Более того, если ситуация на Украине закончится тем, что, Донецк и Луганск станут отдельной Новороссией, то у нас есть вариант взаимодействия с этими республиками – мы их тоже включим в этот состав. Тогда появляется еще один очень важный смысл появления этого нового договора о дружбе и взаимной помощи.

Наталья Захарова специально для «Актуальных комментариев»